Над прудом не было слышно ни единого звука, не била хвостом рыба, не поднимали брызги вездесущие лягушки, не жужжали насекомые. Кенте оставалось преодолеть всего один дзё, и все внутри восстало против этого. Он собрал решимость в кулак, в пару прыжков пересек пруд и оказался на деревянном настиле беседки. Человек продолжал безмятежно пить чай, опустив голову. Кента улавливал тонкий жасминовый аромат.

– Ты мой отец? – прямо спросил он.

Человек выпрямился, и пусть лицо было незнакомо, на Кенту посмотрели два темно-зеленых глаза, так похожие на его собственные. Кента взволнованно выдохнул, не понимая до конца, что испытывает, потому что можно было ничего не спрашивать, он все и так увидел по взгляду.

– Да, сын. Наконец ты меня нашел.

Он поставил чашку перед собой на пол, и только его пальцы отпустили отполированные теплые бока, как раздался свист клинка. Кента зажмурился, ожидая фонтана крови, но ничего не почувствовал. Перед ним на коленях сидело тело «отца», лично им обезглавленного, из гладкого среза шеи исходила тонкая струйка черного дыма.

«Разве так встречают потерянного родителя?»

Голос звучал ниоткуда и отовсюду. Кента едва не выронил меч, ощутив зуд в висках, который быстро превратился в ноющую боль.

«Ты вырос не очень хорошим мальчиком, Кента-кун. А я не люблю плохих мальчиков».

– Уйди из моей головы!

«Ты правда думаешь, что она твоя?»

Кента снова взмахнул мечом, разрубая тело перед собой надвое, но даже не встретил сопротивления плоти, будто боролся с ветром или дождем – совершенно бессмысленно.

– Тебе не обмануть меня, демон! – закричал он, и в ответ внутри все взорвалось смехом.

– Кента! – раздался вдалеке голос Хизаши. – Я иду!

Хохот сотрясал череп, Кента рычал и плакал, не в силах побороть страх. Он чувствовал Хизаши, чувствовал его приближение. Протянул руку, но пальцы так и не ощутили спасительную хватку друга – беседка исчезла, как и пруд, и все вокруг. Кента падал в пропасть, но не успел даже толком этого осознать.

Кто-то удержал его.

Кента посмотрел вверх и увидел, что пропасть окружена отвесными каменными стенами, изрытыми норами-пещерами, из одной такой пришли ему на помощь. А вскоре под ногами снова была твердая поверхность. Кента с облегчением перевел дух и убедился, что не выпустил Иму из рук, только ножны пропали. В глубине темной пещеры теплился огонек. Рассудив, что его неведомый спаситель там, Кента приблизился к свету.

Над кострищем из сваленных костей полыхало желто-зеленое пламя без дыма и тепла. Возле него сидел сгорбленный человек в рваной одежде. Густые волосы растрепаны и кое-как собраны полоской ткани, оторванной от кимоно. Он опускал лицо, будто боялся прямо посмотреть на Кенту.

– Вы спасли меня, спасибо, – первым делом поблагодарил Кента, не рискуя, впрочем, подойти слишком близко. Человек молчал и смотрел в пыль под собой. – Вы не демон. Так кто же вы и почему помогли мне?

Он не ощущал угрозы, но какое-то странное чувство не давало расслабиться. И это не страх и не опасение. Кенте вдруг стало жизненно важно увидеть лицо загадочного незнакомца.

– Скажите мне свое имя, – попросил он. – Если вы лишь дух, страдающий в Ёми, дома я помолюсь за вас в нашем святилище.

Эти слова заставили человека вздрогнуть и ниже опустить нечесаную голову. Кента был заинтригован. Сделав еще шаг к костру, он попал в круг дрожащего зеленого света. Человек замер и медленно, боязливо выпрямился.

Кента увидел его лицо и не мог не узнать.

Ведь оно было невероятно похоже на его собственное, и на сей раз сомнений не возникло.

– Отец?!

Два таких потрясения подряд – это слишком. Кента и верил, и не верил своим глазами, но даже если они врали, то сердце не обмануть ничем. Он опустился на колени и протянул дрожащую ладонь.

– Отец, это правда ты?

Сугуру молчал, и все же его лицо, его взгляд – все говорило за него.

– Отец, почему ты молчишь? Почему ты…

Внезапно Кента понял. Рука безвольно упала, и он горько усмехнулся:

– Похоже, боги решили подшутить надо мной.

Он спустился в саму Ёми, прошел столько испытаний, едва не потерял друга, чтобы узнать, что спасать некого.

Сугуру тоже протянул к нему бледную руку, и она прошла сквозь огонь, но не коснулась Кенты.

– Отец, я так много хотел тебе сказать, – тихо поделился Кента. – Мама скучает. И я… я тоже. Моя жизнь сейчас совсем другая, чем была в деревне. Я ученик оммёдзи и… Светлые ками, как же глупо говорить это все теперь.

Он запрокинул голову к черному потолку и не увидел слез в глазах отца. Он думал о том, как устал и как хочет сейчас обнять маму. Как не хватает плеча Хизаши рядом.

Как хочется, чтобы все это путешествие оказалось сном.

Послышались приближающиеся шаги, и к костру подошла Чиёко. Девушка была серьезна и ничуть не удивлена. Она встала за спиной Сугуру и без страха положила ладонь ему на плечо, при этом ее глаза закатились, и на Кенту уставились одни белки.

– Что ты хочешь передать? – спросила она глухо. – Говори, не бойся.

Фигуру отца охватило мягкое белое сияние, от него не слепило глаза, но тем не менее так и тянуло отвернуться. Кента видел то, что не нужно было видеть людям.

Однако Сугуру все еще хранил молчание, а безучастное лицо Чиёко подернулось пеленой испуга. Кента вглядывался в ее меняющееся выражение и мог только гадать, что она чувствует – и что слышит.

– Чиёко-тян? Па… па?

Они сейчас словно были одним целым, одним неживым-немертвым существом, и от него пробирала дрожь. Даже оммёдзи становились простыми людьми перед лицом смерти.

Наконец Чиёко разжала пальцы, и сияние померкло. Пещера снова потемнела, лишь дрожал негреющий огонек костра на костях. Чиёко судорожно вдохнула, и взгляд ее прояснился.

– Слушай, что я скажу, – велела она не своим голосом. Ничего еще не закончилось. – Я сделаю это лишь один раз.

Кента кивнул, и девушка заговорила.

Ее слова в тишине падали тяжело, точно камни, Кенту погребало под ними. Он не мог поверить, что все это по-настоящему, так же, как не мог до конца понять смысла. Чиёко сделала паузу и более тепло, по-человечески, закончила:

– Я не бросал вас. Я вас любил.

И пока Кента пытался проглотить комок в горле, Чиёко обмякла, вздрогнула и подняла голову уже прежней собой, будто ничего и не было.

– Мы тоже тебя любим, папа… – прошептал Кента еле слышно. – И мы… мы все еще ждем тебя домой.

Сугуру побледнел, его тело стало совсем прозрачным. Он уходил – теперь