— Этого посчитали, товарищ полковник?

— Ну, 22, какая разница. Многовато, тебе не кажется?

— Давайте перекличку устроим по списку или по карточкам. Если сомневаетесь.

— Ты лучше трупы посчитай. Вдруг еще кто-нибудь оживет.

— Не оживет никто, штыками проверяли.

Чич привык к свету, увидел берег.

— Июнь, блядь, а они в зиму привезли. Снег лежит, блядь, не тает. — И голос сорвал в крике: — Снег не тает! Лето, а у них снег не тает!

Рекс надел наручники и ножные цепи и только после ударил чича ногой в живот — как мяч бьют, удар сильный, а бутса вскользь уходит, ноге не больно, при таком ударе травма ноги исключена. Футболист, наверное, этот рекс, играет за сборную ФСИН.

— Ну, крикни еще.

Чич не то что кричать, дышать не мог. И стоять не мог, упал.

Эвакуированные с берега рабочие поднялись по трапу, прошли в пассажирский салон, матросы помогали им нести сумки.

Теперь у борта «Двинска» стояли 2 катера. На 1-й погрузились 40 рексов, на 2-й 20 рексов и 20 полосатых.

Высадка!

Кроме рексов и полосатых на палубе я увидел гражданских в меховых куртках. Среди них была женщина. Она свесилась через борт и фотографировала, как один за другим спускаются в катер полосатые. Лица сразу не увидел, но по фигуре вроде молодая. Это ее таинственный голос я слышал. Это она хотела похоронить нас на ледяном берегу, и полномочия у нее были.

Удивила меня нездешняя благость на лицах мужчин, и костюмы удивили под куртками, галстуки. Я без тапок на ледяном железе, а они в галстуках, затянуть бы потуже и вздернуть, и пусть висят, дергаются, язык на плечо, и пусть в глотки распахнутые им асуры и дэвы ссут, и пусть висят они так, пока Сипа в ад не попадет и новую пытку им не придумает.

Главным у гражданских был толстяк с подкожным жиром толщиной не менее 3 см и жировыми отложениями на животе толщиной не менее 10 см. Полковник обращался к нему уважительно, происходящее разъяснял, но по большей части междометиями, вводными предложениями и жестами, все военные мычат и руками машут, когда материться нельзя. Возле вертелся переводчик, дополнял разъяснения полковника отсебятиной. И двое благостных — вот самое необычное — снимали высадку на видеокамеры.

Женщина выпрямилась, и я увидел ее лицо — молодое, доброе.

Толстяк наклонился к женщине: — Marta, workers say there's a lot of lemmings gnawing through the packing. Neither foil, nor plastic stop them. Why haven't you thought of the lemmings? You want to say, I am the one who should have thought?[8]Она ответила, но я не услышал. Ее зовут Марта. По-русски — Марфа. Это арамейское имя. Кажется, в переводе «владычица».

А лемминги — похожие на хомячков полярные грызуны. За год лемминг съедает около 50 кг всего, что отыщет: мхи, лишайники, карликовые всякие березки, мусор с помоек тоже съедает, тряпки, бумагу и пакеты, изобретенные «TetraPac». Кормится лемминг целый день и ничем другим не занимается. Раз в 10–12 лет их становится очень много, выражаясь научным языком, популяция даёт вспышку. Но в Арктике особо не обожрешься, не амазонские джунгли, и лемминги мечутся по тундре, поедают ядовитые растения и нападают на крупных животных и даже на людей. Огромные стада леммингов скапливаются на берегах рек и озер, они не могут их перейти, но не могут и остановиться. И тогда лемминги совершают массовое самоубийство — бросаются в воду и тонут. Еще я знаю, что на брокерском сленге «леммингами» называют игроков, которые скупают акции на перегретом рынке или в таком же безумии себе в убыток продают акции после обвала. Дрянной зверек, неблагородный, жорный. Думаю, если положить труп в тундре и поблизости окажутся лемминги, саркофаги, силфы и кожееды могут отдыхать, ни единой жилки им не достанется. Интересно было бы поговорить о леммингах с Лешей Паштетом.

Сипа смотрел на Марту и больше никого и ничего не видел. Я уверен, он берега не видел, бараков, ледника, он не понял, что нас на край земли привезли. Сипа шумно пробовал ноздрями воздух, вдыхал запах женщины, облизывал губы, вытягивал язык трубочкой, шевелил кончиком. И — стянул до коленей брюки. Рекс-футболист вовремя распознал, чем хочет заняться Сипа, и ударил его по рукам. А потом пнул под задницу. После футбольного пинка, надеюсь, Сипа стал импотентом.

Его так и поволокли на катер — со спущенными брюками, скулящего от боли.

Нас с Сипой отправили в последней партии, неполной: 12 полосатых, 20 рексов. И груз лежал на корме.

Катер разогнался, пошел наискосок через залив на бараки. Море у берега пенилось, как на бурной извилистой реке. Море втекало в залив, накатывалось волнами, разбивало ледник. Катер рыскал из стороны в сторону, мощные двигатели едва справлялись с течением и водоворотами.

Примерно в 300 м от берега я заметил полупрозрачный ярко-оранжевый шар, ручки по бокам делали его похожим на морскую мину. Шар болтался на волнах, поднимался, опускался, кружился по широкой спирали.

Катер обдавало брызгами, я промок, и почему-то стало теплее.

На корме лежали небрежно прикрытые брезентом трупы. Если не ошибся полковник, 22. Высунулись на мокрый холод босые ноги, руки сломанные, с пальцами вывернутыми, с кожей, ободранной до костей.

На скамью рядом со мной посадили чича, лицо белое. Он умер, тапки ему были не нужны, и я снял с его мертвых ног тапки, надел на свои живые. Если бы меня рекс-футболист пнул в живот, я бы не умер. Или умер, но не так быстро.

Земля приближалась: диабазовые скалы, крупная галька, причал из сцепленных между собой пластиковых тонких понтонов.

— Приготовиться к высадке. По моей команде начинаем с носовой части. Первый пошел! Да ты головой не верти, пошел!

Я встал, прыгнул на причал, не удержался, упал.

— Встал! Быстрее! Второй пошел! Руки держать на голове! Оружие применяю без предупреждения!

Я поднялся, побежал по дрожащему на волнах ребристому пластику, по щиколотку в ледяной воде. Я бежал и боялся, что поскользнусь и пальцы попадут в щель между понтонами, сломаются, я упаду в море, в меня всадят полрожка горячих пуль и труп добавят на корму, под брезент. И тапки тоже боялся потерять, все ж теплее в тапках, чем босиком.

Я подбежал к выровненной площадке. И другой уже реке показал стволом место.

— На корточки сел! Бабочкой руки, говнюк! Следующий руки бабочкой, за ним сел, голову наклонил, в спину ему смотришь, говнюк!

Последнее приказание не мне, а Сипе.

Полковник приказал выгружать трупы, их вынесли на берег и сложили за скалами, чтобы нам не было видно. И несколько рексов взяли из-под навеса лопаты и пошли копать могилу.