с Зориным так не будет. Может, он и полюбит, но не меня.

Вечером мы приезжаем в квартиру, и я абсолютно спокойна, потому что приняла решение. Мы ложимся спать, а утром Макс идёт на работу, а я… Собираю вещи, собаку и ухожу из его жизни. Это больно. Я чувствую, как моя душа кровоточит, я не могу дышать, внутренности разъедает, словно кислотой. Но так будет лучше. Он наигрался, я поняла. Не дам сделать себе ещё больнее. Не хочу, чтобы он сам сказал освободить квартиру. Пусть теперь не претворяется, пусть живёт, как хочет.

И я постараюсь…

Научусь жить без него.

И буду счастлива.

Однажды.

43

— Федя, ты уверен, что всё хорошо? — в сотый раз спросила я.

— Конечно! Сколько можно спрашивать, проходи скорее, не стой на пороге! — сослуживец открыл шире дверь.

— Неудобно как-то.

— Неудобно разговаривать через порог. Нина, заходи же!

Я ещё немного потопталась, а потом решила, что падать уже некуда, зашла в квартиру.

— Давай, давай, места хватит всем! — убеждал меня парень.

Я, конечно, маленькая и компактная, но сомневаюсь, что в однокомнатной квартире настолько много места.

Мне было очень неудобно проситься к Феде, но иначе я не могла. Когда вышла с чемоданом и псом от Зорина, то просто не знала, куда мне идти. К Натке нельзя. Ей рожать вот-вот, а она настолько эмоциональная, что страшно представить, что будет. К Насте и Саше, тоже нельзя. Я еще не готова говорить обо всём, что случилось, и не знаю, когда буду готова… Обратно в квартиру к Наташе нельзя. Макс будет там искать. Вариантов оставалось не так уж и много. Либо родители, либо Фёдор, думаю, выбор очевиден.

— Спасибо ещё раз, Федя! Ты очень меня выручил. Я съеду через пару дней.

— Нина, я тебя никуда не гоню, хватит об этом. Чувствуй себя, как дома. Ты и э-э-э, — он посмотрел на лабрадора и вздрогнул.

Мужчина боится собак.

— Спасибо! С меня готовка и уборка, — улыбнулась я.

— Мама мне готовит на неделю и приходит убирать, — признался Федя.

Я прикусила губу, чтобы не засмеяться. Даже не удивлена.

— Хорошо. Ну, если нужно что-то зашить… — пыталась пошутить, но неудачно, мужчина воспринял мои слова буквально.

— Вот за это буду благодарен! А то у мамочки зрение упало, а очки она отказывается носить. Я постоянно ей твержу, что это во благо, — он поправляет свои огромные очки на переносице.

— Ага, за здоровьем следить надо, — ошалело выдыхаю.

Я, блин, не умею шить! Может, он, как Макс, возьмёт минетом, а?

Я вздрагиваю от этой мысли. Боже, мне вообще нельзя шутить! Что за бред мне лезет в голову. Фу, просто, фу.

С коридора мы прошли в комнату, где Макс тут же облюбовал старенький диван-книжку. Здесь ещё была стеклянная стенка с посудой, огромная люстра, портьеры коричневого цвета, журнальный столик, телевизор, два кресла и ковёр во всю стену. Всё это в маленькой комнатке.

— У тебя… Мило, — выдавила я из себя.

— Спасибо. Это мама всё оформляла. Я хочу всё тренажёр сюда купить, чтобы бицуху качать, но мама говорит, что он не впишется в интерьер.

Бицуху он качать собрался. Я скептически осмотрела его хилое тельце. Поговорить мы все гаразд.

— Вот я выделил тебе полки, можешь сложить свои вещи. Постельное сменил. Располагайся, а потом выходи чай пить с блинчиками.

— Спасибо, Федя! Подожди, а ты где будешь спать?

— А я на раскладушке в кухне.

— Нет! Ты что? Я там буду спать, я не хочу тебя стеснять, ты и так сильно выручил.

— Нина, это не обсуждается. Я мужчина и я так решил, — строго сказал Фёдор.

Я подошла к нему, обняла и поцеловала.

— Спасибо, Федя, ты настоящий друг.

Мужчина покраснел и вышел из комнаты, оставив нас с Максом вдвоём.

— Ну, что думаешь? — пёс посмотрел на меня и положил морду на лапы.

— Не смотри так. Мы к нему не вернёмся, — прошептала, и слёзы вновь покатились по щекам.

Я обессилено рухнула в кресло и вновь начала плакать. Как же это больно. Хоть бы на минутку стало легче. Но нужно брать себя в руки.

Я приняла решение и должна всё довести до конца.

Сначала я распихала наши с Максом вещи в шкаф. Написала Давиду о том, что увольняюсь и две недели доработаю из дома. Попросила Наташе ни о чём не говорить. Берестов ничего не спрашивал, просто написал “ок”. Я созвонилась и назначила собеседование в фирме по ландшафтному дизайну, куда меня приглашали, надеюсь, я им ещё нужна. А потом стала искать квартиру. А это задание не из простых. Цены такие, что мне приходится на пальцах нули считать. До самого вечера я смотрела онлайн-туры по квартирам. Выписала все более или менее варианты, созвонилась и назначила встречи. Когда занят, то времени на мысли не остается.

Часы показывали восемь вечера, когда я всё же вышла пить чай и есть блины. Федя возлежал на маленькой раскладушке, при виде меня хотел быстро встать, но едва не убился.

— Ты в порядке? — испуганно спросила.

— Да, всё хорошо! Садись, чайник поставлю.

— Мне так неудобно, что я тебя стесняю. Я завтра начну ходить смотреть квартиры.

— Нин, я же просил. Живи, сколько нужно.

Я улыбнулась. А у самой такой нервный мандраж внутри. Максим уже должен был приехать домой и заметить, что я ушла… И именно в этот момент мой телефон начал играть. Я сначала хотела отбросить его от себя и не отвечать, но потом вспомнила, что я взрослая женщина и должна вести себя соответственно. С колотящимся сердцем ответила на вызов.

— Алло, — говорю тихо.

— Ты где? — услышала Макса.

Я опять хотела плакать.

И кричать.

На него, на себя.

— Я ушла.

— В магазин? Купи молока, закончилось.

— Я ушла не в магазин.

— А куда? Я приеду за тобой, съездим в магазин.

Меня так это взбесило. Я здесь страдаю, а он про грёбаное молоко!

— От тебя, Зорин! Я ушла от тебя!

На том конце провода воцаряется тишина.

— Ты где? Адрес назови.

— Я не буду ничего называть. Всё. Между нами всё кончено. Не нужно приезжать ко мне, звонить и пытаться встретиться. Я этого не хочу. Живи нормально, как хотел. Я тоже буду. Ещё раз поздравляю с повышением, ты этого достоин, — выпалила на одном дыхании, как репетировала.

— Бабочка… — его хриплый голос пробрал до самых костей. — Не надо, Нина.

— Пока, Максим. Спасибо за всё, и будь счастлив.

Я скидываю вызов и распадаюсь на части.