Все остальное о событиях того утра он собрал по кусочкам самостоятельно. Его дед давно хотел заполучить ту винокурню, и Олливан готов был поспорить, что если бы оракула спросили, как там оказались дружинники чародеев, он выдал бы совсем иную версию событий. К тому же для Доклендса было слишком уж неудачным совпадением, что такой ценный актив оказался в опасности в то же время, когда на другом конце их атаковали из Уайтчепела. Менее чем через неделю после того, как лорд Восс и верховный чародей провели переговоры в Странствующем Месте.

Как винокурня была разрушена – хоть ясным видением обладали только оракулы, но любой, кто был внимателен, мог предсказать и их самих. Когда они увидели, что в будущем винокурню отдадут Джупитусу, то взорвали ее, несмотря на жертвы среди их собственного народа. Олливан не сомневался, что взрыв не был несчастным случаем.

– Я не нравлюсь Сибелле? – спросил Лев, вырывая Олливана из его мрачных мыслей; мыслей о том, как он когда-нибудь сможет взять верх над тем, кто готов идти на такие жертвы.

Они стояли у импровизированного прилавка с лекарствами, установленного посреди коридора. Лев макал полоски марли в мазь от ожогов, которую готовил Олливан. Помимо мази они изготавливали самые простые обезболивающие средства и зелье, подавляющее запахи – для тех, кто не мог вынести запаха горящей плоти, – а также порошок, который при нанесении на веки человека вызывал потерю кратковременной памяти. Лев размышлял о том, нужен ли им вообще этот порошок, ровно до тех пор, пока не привели мужчину, который находился в состоянии шока и не переставал кричать. Он видел обгоревшее тело своего друга. Теперь он обо всем забудет.

– Лев, ты всем нравишься, – заверил его Олливан.

– Тогда почему она не могла возложить эту обязанность на кого-то, кто не так сильно, как я, жаждал хорошо провести сегодня время, – сказал он, перекладывая пропитанную мазью марлю в другую миску, стоящую на расстоянии вытянутой руки. – А это место совсем для этого не подходит.

Но ему было не одурачить Олливана. В перерывах между приготовлением лекарств Лев ходил по палатам и, словно на званом вечере, смешил пациентов и флиртовал с персоналом.

– Я уверен, что ущерб можно компенсировать теми тремя приглашениями на вечеринки, что ты успел получить.

– Уже четырьмя, – сказал Лев, просияв.

Олливан попытался тоже воспрянуть духом, но потерпел неудачу. Они проводили мозговой штурм на тему, как удержать его в Уизерворде, но так и не нашли никакого решения.

– Ты не думал о том, чтобы внести поправку в устав? – спросил Вирджил, когда пришел взять еще марли. Он вызвался на самую тяжелую работу: чистить и перевязывать ожоги.

Олливан иногда задавался вопросом, был ли Вирджил счастлив только тогда, когда был несчастен.

– Что-то насчет того, что ты можешь баллотироваться на второй срок. Чтобы у тебя было больше времени.

Олливан покачал головой.

– Такое уже пробовали другие. Странствующее Место не проявило благосклонности ни к одному из них. Последний вообще провалился через дыру, которая вдруг образовалась в полу, в несуществующий подвал, и с тех пор его никто не видел. Ты знаешь про каменную руку, которая время от времени появляется у подножия главной лестницы и сбивает людей с ног? Ходят слухи, что это его. Кроме того, мне девятнадцать. Я в любом случае был бы слишком взрослым, чтобы баллотироваться на следующих выборах, даже будь у меня на это право.

– Что, если ты поселишься на другой территории? – спросил Лев. – Например в Уайтчепеле! Ты мог бы подселиться к моему кузену Финлею, начать пользоваться другим именем, оказаться вне досягаемости твоего дедушки.

– Нравишься ли ты своему кузену Финлею настолько, чтобы он рискнул гневом Джупитуса Фиска?

– Я всем нравлюсь, помнишь?

– В любом случае, если мне придется отступать в другой квартал, я сделаю это тайно. Чем больше людей вовлечено, тем больше голов Джупитус может снести.

– Например, мою?

Олливан перестал выливать в мазь сок ягод и повернулся к своему другу. Он слишком хорошо знал, чем мог бы начать угрожать дед, если решит, что это даст ему хоть какой-то рычаг давления. Прежде чем вовлечь своих друзей в этот переворот, Олливан очень ясно дал им это понять.

– Ты его боишься?

Лев ухмыльнулся.

– Конечно нет.

Возможно, так и должно быть. Он слишком быстро вылил остаток сока в колбу; ее содержимое начала угрожающе пениться и синеть.

– Когда я сказал, что сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя и Вирджила, Лев, я был абсолютно серьезен, – сказал он. – Теперь я здесь. Ты выполнил свою часть работы. Может быть, остальное стоит оставить мне и больше не впутывать себя в это. У меня есть два года. Я что-нибудь придумаю.

Олливан добавил в свою смесь щепотку золы, чтобы снять пену, и взболтал колбу. Прошло несколько мгновений, прежде чем он понял, что Лев замер. Он прислонился к рабочему месту, потирая кожу на ладони, которая из-за мази стала сухой.

– Лев, дело не в том, что мне не нравится вместе с вами строить все эти заговоры, – начал он, но Лев покачал головой.

– Ты бы вообще не попал в эту переделку, если бы не я, – сказал он.

Олливан осторожно поставил колбу на стол, чтобы избежать повторения своей последней ошибки. Затем повернулся лицом к своему другу.

– Что, во имя небес, земли и всех созвездий, ты имеешь в виду?

– Ну же, Олливан. Я просто взял и забрал твоего лучшего друга.

Он пригладил волосы, его взгляд скользнул через зал туда, где Вирджил стоял на коленях перед покрытым сажей мужчиной и очищал ожоги на его ногах.

– И поначалу все было хорошо. Когда мы с Вирджилом были просто друзьями, и нас было трое. Но когда мы поняли, что хотим стать чем-то большим друг для друга, то изъявили желание чаще находиться наедине… Вот тогда все изменилось и для тебя. Ты начал проводить свое время с Джаспером Хоуксом именно потому, что нас не было рядом.

Олливан постарался сохранить спокойное выражение лица. Он ничего не сказал своим друзьям о роли Джаспера в его изгнании.

– Что ты знаешь о Джаспере Хоуксе?

– Только то, что всякий раз, когда кто-нибудь спрашивает его о тебе, Хоукс говорит, что пытался воспитать тебя, исправить тебя.

– И они, конечно, ему верят.

– У них нет полной картины. Они не видят той связи, что можем видеть мы с Вирджилом. Мы знали тебя достаточно хорошо, чтобы понимать, что дуэли, воровство, те столь популярные