повлияло до такой степени, что когда заключенные получили свои роли, они предположили, что их назначили заключенными, потому что они были меньше ростом, чем охранники. На самом деле между заключенными и охранниками не было разницы в среднем росте, а воспринимаемая разница была реакцией на восприятие заключенными самих себя и отсутствие у них власти.

Оценка процедуры/метода. Слабые стороны

Основная критика исследования связана с этическими соображениями.

Предъявляются следующие претензии:

• Единственный обман был связан с арестом заключенных в начале эксперимента. Заключенным не сказали об этом, частично потому, что окончательное разрешение от полиции было получено только за несколько минут до того, как участники решили принять участие в эксперименте, а частично потому, что исследователи хотели, чтобы аресты стали неожиданностью. Однако это было нарушением этических норм контракта Зимбардо, который подписали все участники.

• Когда Зимбардо понял, насколько заключенным не понравился неожиданный опыт, эксперимент был прекращен.

• Одобрение на проведение исследования было получено от Управления военно-морских исследований, факультета психологии и университетского комитета по проведению экспериментов на людях. Этот комитет также не ожидал экстремальной реакции заключенных, которая должна была последовать.

• Были рассмотрены альтернативные методики, которые могли бы причинить меньший дискомфорт участникам, но в то же время дать желаемую информацию, но ничего подходящего найти не удалось.

• Были проведены обширные групповые и индивидуальные дебрифинги, и все участники вернули постэкспериментальные анкеты через несколько недель, затем через несколько месяцев, затем через годовые интервалы.

• Польза, полученная от нашего понимания человеческого поведения и того, как мы можем улучшить общество, должна перевесить страдания, вызванные исследованием. Однако есть предположение, что ВМС США были не столько заинтересованы в том, чтобы сделать тюрьмы более человечными, сколько в том, чтобы использовать исследование для обучения людей в вооруженных силах справляться со стрессами плена.

Исследование также можно критиковать за нерепрезентативную выборку. Поскольку эксперимент проводился на 24 нормальных, здоровых студентах колледжа мужского пола, которые были преимущественно представителями среднего класса и белыми (один был описан как восточный), мы должны быть осторожны, обобщая результаты на других людей.

Важно отметить, что исследование подверглось критике за отсутствие экологической валидности. По практическим и этическим причинам имитация тюрьмы не могла быть полностью реалистичной. Многие особенно неприятные аспекты тюремной жизни отсутствовали, например, принуждение к гомосексуализму, расизм, избиения и угрозы жизни. Кроме того, максимальный предполагаемый срок заключения составлял всего две недели. Поэтому возможно, что данное исследование не является значимым сравнением с реальной тюремной средой. Однако есть много свидетельств того, что участники действительно реагировали на ситуацию так, как будто она была реальной. Например, 90 % частных разговоров заключенных, за которыми следили исследователи, касались условий содержания в тюрьме, и только 10 % времени они говорили о жизни за пределами тюрьмы. Охранники тоже редко обменивались личной информацией во время перерывов на отдых — они либо говорили о «проблемных заключенных», либо на другие тюремные темы, либо вообще не разговаривали. Охранники всегда приходили вовремя и даже работали сверхурочно без дополнительной оплаты. Когда заключенных представляли священнику, они называли себя не по имени, а по тюремному номеру. Некоторые даже просили его найти адвоката, чтобы он помог им выйти на свободу.

Сильные стороны

Главной сильной стороной исследования было то, что в нем удалось сохранить определенную степень контроля и экологическую валидность. Ситуация очень жестко контролировалась, например, охранники и заключенные были распределены случайным образом и отобраны по строгому критерию. Исследование сохранило экологическую достоверность благодаря тому, что пришлось пойти на крайние меры, чтобы сделать исследование максимально похожим на жизнь, например, он арестовывал заключенных прямо у них дома.

Еще одной сильной стороной был способ, которым собирались данные. Он использовал ряд качественных подходов, таких как наблюдение (иногда открытое, а иногда скрытое), интервью и анкетирование.

Оценка объяснения

Исследование явно пыталось дать ситуационное объяснение поведению. Он утверждал, что это исследование демонстрирует мощное влияние ролей на поведение людей.

Однако некоторые психологи считают, что он чрезмерно подчеркнул ситуационное объяснение. Они утверждают, что поведение как заключенных, так и охранников могло быть вызвано стереотипными ожиданиями того, как должны вести себя заключенные и охранники. То есть, участники лишь играли в ролевые игры. Однако Зимбардо решительно утверждает, что опыт участников был слишком реален, и что даже если в начале исследования они только играли в роли, по мере продвижения исследования они усваивали эти роли и уже не могли отличить ролевую игру от себя.

Стоит также отметить, что аргументация Зимбардо может показаться слишком детерминированной. Например, в исследовании Зимбардо не все участники вели себя одинаково. Например, некоторые охранники были менее склонны злоупотреблять своей властью. Возможно, причина того, что некоторые из участников были менее готовы, связана с их личностными особенностями.

Банальность зла: жизнь после Стэнфордского тюремного эксперимента

Филипп Зимбардо, социальный психолог, преподавал в Стэнфорде с 1968 по 2007 год

В первую очередь этот эксперимент был задуман как исследование реакции человека на ограничение свободы. Меня во всей этой истории гораздо больше интересовало поведение заключенных, нежели надзирателей. Планировалось, что мы просто будем наблюдать за ними две недели, напишем пару статей и закроем эту тему.

В конце первого дня я сказал: «Здесь вообще ничего не происходит». Я думал, что надзирателями оказались люди с абсолютно антиавторитарным мышлением, им было даже неловко носить униформу. Они начали вести себя ожесточенно, только когда заключенные стали понемногу бунтовать. Было заметно, как со временем все здесь совершенно забыли, что это в общем-то симуляция тюрьмы, и полностью приняли свои роли.

Никакого времени для рефлексий во время эксперимента у нас не было. Необходимо было кормить заключенных три раза в день, успевать следить за их здоровьем, оповещать их родителей. На третий день я ночевал в университете и как будто перестал быть ученым, полностью перевоплотившись в инспектора Стэнфордской тюрьмы. Даже моя осанка изменилась: когда я прогуливался по тюремному двору, я держал руки за спиной — чего в жизни никогда не делал — словно генерал, инспектирующий свои войска.

В пятницу, 20 августа, мы должны были провести интервью со всеми участниками проекта. Кристина Маслах, только что защитившая свою кандидатскую диссертацию, спустилась посмотреть на нашу тюрьму в четверг вечером. В этот момент надзиратели как раз выводили заключенных в туалет: на головах у них были бумажные пакеты, внизу перевязаны ноги. Надсмотрщики издевались над ними. Кристина не могла на это смотреть.

Я догнал ее, и мы начали ссориться. Она говорила, что я ужасно поступаю с этими мальчиками: «Как ты можешь