– И почему, черт побери, я должен вам поверить? – вновь спросил Пенн, чувствуя, что окончательно запутался.

Она, не отрываясь, смотрела на него полными слез глазами. У нее был беззащитный и печальный взгляд.

– Потому что, я клянусь здоровьем своих детей, – в ночь убийства муж был дома, со мной.

Тяжело вздохнув, Пенн отвернулся.

Да поможет ему Бог, но он почему-то ей верит.

Стейси откинулась в кресле и потянулась. Неожиданно она поняла, что свист изменился.

– Что-то нашла? – спросила констебль в основном для того, чтобы девчонка замолчала.

«Пожалуйста, ну пожалуйста, босс, спасите меня», – мысленно взмолилась она.

– Ничего особенного, за исключением фото Белинды и ее личных данных на сайте колледжа, что никак нельзя считать полной биографией. А это очень странно. Так что для начала я решила покопаться в актах о рождении.

Правильно, сама Стейси поступила бы точно так же.

– А еще я хочу сказать, что не жду многого от социальных сетей, потому что для них они были слишком стары. Однако…

– Послушай, – прервала ее Стейси, – возможно, наша жертва и была слишком стара для многих вещей, но тем не менее она была активной особой. Не стоит недооценивать людей только по их возрасту, – предупредила она, не понимая, когда именно из курса полицейской академии исключили предмет под названием «уважение к жертвам преступления».

– Ладно. Круто, – в улыбке Тиффани сквозило сомнение. – В любом случае информация на сайте колледжа мне ничего не дала, и не важно, часто ли они переезжали с места на место или нет…

– Продолжай в том же духе, – посоветовала ей Стейси, поняв, что художественный свист нравился ей больше.

Но она не могла не согласиться, что почти полное отсутствие информации о сестрах выглядело немного странно. Ведь все они живут во времена, когда скрывать информацию становится все сложнее и сложнее. Особенно когда в Сеть постоянно выгружают те или иные архивы.

У Стейси было такое ощущение, что солидная часть Интернета куда-то пропала. И что сестрички прятались где-то в самой темной части киберпространства.

Хотя именно сейчас ее проблема была прямо противоположна той, что была у Тиффани. У нее было слишком много информации.

Если босс права и убийства как-то связаны с «Брейнбокс», то фигурантов у нее слишком много.

Пока что она составила два списка: список детей и список взрослых участников. В них было более трехсот имен.

Стейси уже почти полностью изучила сайт, и ей осталась только последняя закладка под названием «Зал славы». Оказалось, что там размещены фотографии, которые каждый год делали на заключительном мероприятии – на викторине. На них были участники, перед которыми стояли таблички с их именами, сидящие напротив соперников, а между ними расхаживал ведущий викторины.

Листая фотографии, Стейси с улыбкой следила, как с годами менялась мода, хотя сам формат фотографий не менялся никогда. Все те же тройки участников, сидящих за столом и сложивших руки за именными табличками.

Когда она дошла до предпоследнего фото, ее палец неожиданно замер на мыши.

Стейси внимательнее посмотрела на экран, и ее глаза расширились.

– Да не может быть, твою мать… – сказала она и протянула руку к телефону.

– Богом клянусь, за свое упрямство, наглость и неподвижный взгляд эта женщина в моем списке стоит на первом месте, – сказала Ким, когда Брайант отъехал от тротуара.

– В моем она на втором, – ответил сержант, направляясь в сторону Дадли.

Не мешало бы заехать к Китсу и выяснить результаты вскрытия Барри Никсона.

– И совсем не смешно, – рявкнула Ким. – Если б ты знал, как мне хотелось стереть с ее лица это выражение! То есть я хочу понять, как быстро она хочет забыть о сестре…

– Честно говоря, она никогда не притворялась, что они с ней задушевные подруги.

– Но каждый день они не менее десяти раз общались по телефону, так что какая-то связь между ними была.

– А может быть, это была попытка контролировать друг друга? – предположил Брайант.

Помолчав, Ким повернулась к нему. Время от времени он высказывался вполне проницательно и по делу.

– Продолжай…

– Понимаешь, до сих пор Вероника никак эмоционально не реагировала на смерть сестры, но жили они по соседству и все время общались между собой. С точки зрения обычного человека, это говорило об их близости, но Вероника вполне могла поддерживать ее только для того, чтобы быть уверенной в том, что она контролирует свою сестру.

– Брайант, я не уверена…

– Вот послушай – когда я был маленьким, во время летних каникул мы должны были по очереди брать домой животных из живого уголка. Но ма даже слышать об этом не хотела. Она не желала иметь у себя в доме «грызунов», как она их называла. Мне тогда было двенадцать…

– Брайант, я знаю, что тебе уже недалеко до пенсии, – простонала Ким.

– Так вот, я все равно принес зверушку домой. Это было еще до эры санитарного контроля и письменных разрешений по любому поводу и без… Учителя верили на слово, что родители не возражают.

Ким стала стучать головой по боковому стеклу.

– Итак, я все-таки протащил Руперта – так звали морскую свинку – в свою комнату. Мне казалось, что никто его не заметит, а есть он будет перед тем, когда я пойду ложиться спать.

– И?.. – поторопила его Ким, все еще не понимая, к чему он клонит.

– Я не мог найти себе места. Каждый раз, когда я спускался вниз, мне казалось, что кто-то проник в мою комнату и нашел его. Он стал моим секретом, так что если меня не было в комнате, я околачивался где-то неподалеку – так, чтобы Руперта никто не нашел.

– И ты считаешь, что Вероника постоянно была поблизости, чтобы сохранить какой-то секрет?

– Но ведь ни о какой сестринской привязанности речи не идет? Она ни слова не говорит об их прошлом, то есть там есть нечто, что она хочет сохранить в тайне. А мы уже выяснили, что Белинда была склонна к импульсивным поступкам, так что, может быть, Вероника хотела ее контролировать. Естественно, что она знала о всех передвижениях сестры, но почему это надо скрывать от нас? Она раздула сущий пустяк до настоящей проблемы.

– Ну и ну, Брайант! – заметила инспектор.

– Да. Я и так знаю, что мои наблюдения всегда проницательны, полны смысла и попросту бесценны. Кроме того…

– Ты попытался спрятать морскую свинку от своей матушки.

Брайант негодующе фыркнул. А Ким шутила, потому что в его словах был смысл. Но что же, черт возьми, Вероника старалась сохранить в тайне?