— Поговори с Мансуровым. У него схожий бизнес.

— Говорила уже, — усмехнулась Влада. — Чуть по морде не получила.

— Ну… — Наташа замялась.

— Да знаю я, — устало кивнула Влада. — Егор отнял у него бизнес. Егор не всегда бывал добрым.

— Илюшу можно понять. — Наташка поерзала, наклонилась к Владе через столик. — Но он парень добрый, он тебе поможет.

— Сомневаюсь, — покачала головой Влада. Отпила кофе, который заказали вместе с Наташей, кофе оказался хорошим.

— Поможет! — не согласилась подруга. — Вот увидишь!

— Не думаю. Если только Люда его уговорит…

— Знаешь, — Наташа откинулась на стуле, помолчала. — Им столько пришлось пережить!

— Представляю.

— Думаю, что не представляешь!

— Представляю! Людка тогда ребенка ждала…

— Ну да! Двое детей, третий на подходе, и жить негде! Они тогда в ипотеку влезли. Думали, на улице останутся.

— Я Егора не оправдываю. И тогда не оправдывала.

— Илья тогда чуть с катушек не съехал. Лежал целыми днями на диване, лицом к стене. Представляешь! Это Люда все на себе вытянула. Заставила его начать все сначала.

— Надо же! — удивилась Влада. — Илья не похож на неврастеника.

— Чтобы в такой ситуации с катушек съехать, не надо быть неврастеником, — хмыкнула Наташа. — Но сейчас у них все хорошо.

— Слушай, — вспомнила Влада. — А почему их у Стаса на дне рождения не было? Или я просто не заметила?

— Не было, — подтвердила Наташа. — У Людки тогда мать болела. Она с матерью сидела, а Илюшка с детьми. Я потом им сиделку нашла. У меня тетка болела, кто-то ей сиделку посоветовал, тетка очень ее хвалила. И Люда довольна.

— А сейчас сиделка тоже с Людкиной матерью? — заинтересовалась Влада.

— Не знаю. А зачем тебе?

— Да у меня свекровь… Сама понимаешь.

— Бедная женщина! — Наташа покачала головой и быстро перекрестилась. — Не дай бог никому! Если хочешь, я могу ей позвонить, сиделке.

— Позвони, — попросила Влада.

— А твоя свекровь не откажется? Может, сначала с ней поговорить? Все-таки деньги не маленькие.

— Не откажется.

Наташа достала телефон, и через несколько минут Влада договорилась встретиться с девушкой Галей сегодня же вечером.

Телефон остался в кармане куртки, и Дробышев услышал его случайно, когда в очередной раз метался от установки к установке. Инна Ильинична не могла звонить ему просто так, Дробышеву стало тревожно.

— Ты извини, Степа, — сразу покаялась соседка.

— Ничего, — успокоил Дробышев. — Я не занят.

— Сейчас позвонил Георгий Вениаминович, он нашел журналиста, который занимался делом мэра. — Перейти мыслями от установок к подмосковному ворюге-мэру Дробышеву удалось не сразу. — Я договорилась встретиться с ним сегодня вечером. Он подъедет ко мне к шести часам. Степа, мне будет спокойнее, если ты тоже придешь. Я понимаю, втягиваю тебя в свои дела… Но я волнуюсь, боюсь, не смогу правильно повести разговор…

— Я приду, — перебил Дробышев. — Обязательно приду.

— Думаю, что журналист решил со мной связаться только потому, что Максим мой брат.

— Не исключено, — подтвердил Дробышев. — Максим Ильич много чего знал, и вы для журналиста тоже возможный источник информации. Это у них профессиональное.

С установками творилось непонятно что, но Дробышеву снова на них переключиться не удалось.

— Мне надо срочно уехать, — недовольно объяснил он инженерам, возившимся с проводами. — Давайте без меня.

Ребята согласно покивали. Дробышев надел куртку, сбежал вниз по лестнице.

Пробка у бутылочного горла перед поворотом к дому только начинала собираться, и доехал он относительно быстро.

Перед тем как позвонить к Инне Ильиничне, позвонил в дверь Тане. Она не открыла, конечно. Он знал, что Таня еще в больнице, но все равно тяжело вздохнул.

Он сегодня весь день тяжело вздыхал, потому что не видеть Таню было ужасно.

Хорошо бы взять отпуск и уехать куда-нибудь, где, кроме них двоих, никого не будет. Или просто просидеть весь отпуск дома, выходя только погулять или в магазин.

В подъезде раньше жила пара — муж и жена. Они оба не работали, где-то сдавали квартиру, на это жили и всегда были вместе, много гуляли. Маму очень возмущало, что не старые еще люди сидят дома, без дела. Сейчас Дробышев тоже хотел не работать и совсем не расставаться с Таней.

Тебе это быстро надоест, наверняка сказала бы она. Мне никогда не надоест, возразил бы он.

Ему не надоест. Рядом с Таней ему уютно и спокойно, как было только когда-то в детстве рядом с бабушкой.

Он слишком долго жил без любви и не понимал, что это была и не жизнь вовсе. Жить он начал только сейчас.

Дробышев опять вздохнул и позвонил в дверь к Инне Ильиничне.

До прихода журналиста время еще оставалось. Дробышев удобно расположился в кресле, хозяйка напротив.

В каком-то детективе Дробышев читал, что нужно обязательно составить план допроса, чтобы ничего не упустить. Никакой план у него в голове не складывался, у Инны, как выяснилось, тоже, и до прихода журналиста они просто проговорили ни о чем.

Журналист оказался мужчиной чуть за сорок, худощавым, веселым и удивительно молодо выглядевшим. Дробышев сначала решил, что перед ним недавний выпускник вуза, только потом заметил седину в светлых волосах и морщины вокруг глаз.

— Александр, — представился он, с любопытством глядя на Дробышева.

Как выяснилось, Александр Журавлев Егора знал. Пересекались, объяснил он, переводя взгляд с Инны на Дробышева. Однако категорически отрицал, что Егор передавал ему какие-либо материалы. Егор о них даже не заикался, и вообще виделись они в последний раз почти год назад.

— Посмотреть, что за тайны такие у вас имеются, — имея в виду сведения из архива Максима Ильича, спросил журналист, — вы, конечно, не позволите?

— Конечно, позволю, — улыбнулась Инна Ильинична.

Дробышев, ориентирующийся в электронной технике лучше соседки, быстро нашел все, что было связано с несчастным схваченным за руку мэром, Александр на некоторое время застыл над ноутбуком.

Наконец, откинулся на стуле, побарабанил пальцами по столешнице.

— Перепишите, если вам интересно, — милостиво разрешила хозяйка.

Журналисту оказалось интересно, Дробышев отправил файлы на продиктованный электронный адрес.

— Почему вы связали убийство вашего племянника с этим компроматом? — помолчав, спросил журналист, когда Дробышев, наконец, захлопнул ноутбук. — Вы ведь связали эти события, да?