Существо не сдвинулось с места.

— Нравится то, что ты видишь? Или это пугает тебя?

Питер выругался в ответ. Он достал из кармана зажигалку Джеймса, и в тот момент, когда открыл крышку, на фитиль попала искра. Не раздумывая, он бросил зажигалку на кровать. Лоскутное одеяло мгновенно загорелось. Существо издало леденящий кровь вопль, закрыло руками лицо, его красный-прекрасный рот исказился в ужасную дугу.

Фигура выбралась из постели, юбка была окутана ореолом огня, и бросилась к заколоченному окну. Топот бегущих ног сменился жужжанием насекомых, и Уайатт отшатнулась, когда целая колония жуков-щелкунов взобралась по стене и маслянистым, переливающимся роем вылетела в забаррикадированное окно.

Последовала глубокая тишина — ужасная, похожая на пустоту тишина, когда кислород поглощается в вакууме. А затем матрас загорелся. В центре этого ада лежал Кабби, его голубой пуговичный глаз вспыхивал золотом, пока он горел. Уайатт вскочила на ноги, выпуталась из простыней и, пошатываясь, направилась к огню.

Она не успела убежать далеко, так как Питер поймал ее за талию. Ноги Уайатт взметнулись к небу как раз в тот момент, когда рухнул первый столбик кровати. Волна жара обожгла ее голени, и они, пошатываясь, вышли в коридор, путаясь в конечностях. Она оттолкнула его от себя, как только они отошли подальше от самого худшего.

— Там Кабби, — сказала она, проталкиваясь локтями обратно в комнату. Он преградил ей путь, схватив за запястья и прижав спиной к противоположной стене.

— Это всего лишь медведь, Уайатт.

Она попыталась вырваться, но его хватка была крепкой, как тиски. Позади него старая бумага в цветочек начала желтыми завитками отслаиваться от стены. Коридор наполнился дымом, черным, как сажа, и обожженным гарью. Она перестала сопротивляться, ее глаза защипало от слез. Питер нежно прикоснулся своим лбом к ее.

— Оставь, — прошептал он.

— Вы оба, пошевеливайтесь. — Джеймс прошествовал по коридору, без рубашки и невыспавшийся, сжимая в руке красный огнетушитель из-под кухонной раковины. Протиснувшись мимо них обоих, он выдернул чеку и выпустил густую струю белой пены на разгорающееся пламя, туша его до тех пор, пока от кровати не осталась лишь зола. Огромные клубы древесного дыма поднимались от матраса, словно из дымохода.

Некоторое время после этого они втроем стояли в тишине и смотрели на дымящиеся руины.

Сердце Уайатт замерло где-то в горле, ее мир рушился. Она вернулась в Уиллоу-Хит, потому что была уверена, что хотела сжечь его — попрощаться с ним одним щелчком спички. Но это было все, что у нее осталось от них. Это было все, что у нее осталось от нее самой.

Это было место, где они спали бок о бок медленным, потным летом. Место, где они мечтали, рассказывая истории под одеялом, в темном свете звезд, ярком, как булавочная иголка, свете фонаря из консервной банки. Место, где они смеялись, плакали, ссорились.

Место, где они выросли, даже если те, кем они стали, сейчас были незнакомцами.

Дым медленно просачивался сквозь щели между досками. Уайатт взглянула на Питера, ожидая увидеть его таким же отчужденным и недосягаемым, как всегда. Вместо этого он выглядел бледным, как призрак, в дымной темноте, не мигая уставившимся на останки кровати. В тот момент она отдала бы почти все, чтобы узнать, о чем он думает.

В конце концов, Джеймс нарушил молчание.

— Что это было?

— Страж Смерти, — ответил Питер.

— Это было похоже на меня, — добавила Уайатт, потому что она не хотела быть единственной, кому нечего сказать. — Или на мою кровавую, кошмарную версию.

— Э, — Джеймс шмыгнул носом и провел рукой по лицу. Костяшки его пальцев были покрыты ржавчиной, а на ключице виднелась полоска чего-то темного и влажного, оставленная кистью.

Она уже собиралась спросить, что, черт возьми, с ним случилось, когда Питер сказал:

— Каждый видит что-то свое перед лицом стража смерти. Мне показалось, что это не ты.

— О. — Она прислонилась спиной к стене, колени у нее задрожали. — Какое облегчение… я выглядела отвратительно. — Шутка не удалась. Никто не засмеялся в ответ. Отчаянно пытаясь прервать тягостное молчание, она спросила:

— А что видел ты?

— Это не имеет значения. — Румянец так и не вернулся на лицо Питера.

— Для меня имеет, — сказала она. — В любом случае, вам двоим не обязательно было проделывать весь этот путь сюда и поджигать все вокруг. Я все уладила.

— Разве? — криво усмехнулся Джеймс.

— Я так и сделала. Я была в нескольких секундах от того, чтобы ударить ее прямо в селезенку.

— Это не смешно, Уайатт, — сказал Питер.

— Ты абсолютно прав. Ужасно несмешно думать, что что-то другое могло убить меня еще до того, как у тебя появился шанс.

Он пронзил ее испепеляющим взглядом.

— Оно не убило бы тебя. Оно не поедает плоть. Оно питается горем.

Она подавила дрожь.

— Но когда оно нашло на меня, я не горевала. Я спала.

— Не все происходит по той же линейной схеме, что и у простых смертных, — сказал Джеймс, возясь с клапаном огнетушителя. — Сегодня ты не горевала, но перед концом ты будешь горевать.

Это прозвучало как угроза, произнесенная с небрежной легкостью, с которой Джеймс Кэмпбелл обычно объявлял обо всем. Окутанный дымом, он выглядел как во сне, его черты лица были непроницаемы. Это было чье-то воспоминание о мальчике, а не реальный мальчик. Подозрение, влажное и холодное, закралось в ее душу.

— Откуда у тебя может быть представление о том, как работает страж смерти? И не говори мне, что ты изучал это в начальной школе, потому что я точно знаю, что ты этого не делал.

— Я случайно услышал, как мой отец рассказывал об этом, — сказал Джеймс, слегка пожав плечами.

— О, да? Когда же?

Первый признак нетерпения искривил его губы.

— Мне нужно заглянуть в дневник.

— Не будь таким придурком. Мы проводили вместе каждую минуту каждого лета. Мы видели все то же самое, что и раньше, а значит, слышали одни и те же разговоры.

— То же самое и с Питером, но я не вижу, чтобы ты на него кричала.

— Я не кричу. — Она оборвала свой крик, сдерживая раздражение. — Питер не такой, как все, и ты это знаешь. Джеймс, которого я знала, не стал бы скрывать от меня ничего подобного.

— Значит, ты обвиняешь меня во лжи?

— Я просто не думаю, что ты говоришь мне всю правду.

Он не стал этого отрицать.

— Интересно, что ты подвергаешь сомнению все, что я тебе говорю, но, похоже, у тебя нет проблем с доверием к Питеру.

Уайатт ощетинилась.

— Я не доверяю Питеру.

— Он прав, — вмешался Питер, чуть