Это должен быть человек не из нашего круга. Человек, который знает меня, но не будет в дальнейшем оказывать давления на мою жизнь. Вообще-то был только один человек, которому я полностью открывался. Разумеется, я поплатился за это, так что не готов снова рисковать. Но вот открытости мне не хватает.

Мне не хватает Кристины».

— Ну и как прошел урок? — спросила Хитер.

Тесс тяжело вздохнула:

— По-моему, учителей начальной школы нужно канонизировать. Если только они не принимают наркотики, что, судя по статистике, маловероятно, терпением они наделены сверхъестественным. Не пойму, почему они не избивают половину детей до потери сознания.

— Наверное, потому, что это противозаконно, — заметила Хитер. — Может, они мысленно и колотят их до потери сознания, а свой гнев, как и все другие люди, вымещают на супругах.

— Звучит правдоподобно, — сказала Тесс.

У нее были занятия со вторым классом, с шести- и семилетками. Мисс Блоуэрс рассказала ей, на что эти дети способны.

— Многого от них не ждите, — предупредила ее директриса. — Детишки довольно живые, и мы лишь пытаемся их угомонить с помощью некоторых несложных упражнений. Попробуйте научить их контролировать свое дыхание. Пусть это будет весело и просто, и успех обеспечен!

Тесс это понравилось. Она была уверена, что после требовательных женщин, с которыми проводила занятие накануне, это будет легкой прогулкой. Она приветствовала класс голосом, с которым матери обращаются к своим детям.

— Итак, ребята, меня зовут миссис Кин. Давайте Дружно поздороваемся: «Доброе утро, миссис Кин».

— Доброе утро, миссис Кин, — произнесли дети.

Им было скучно, но они подчинились. Тесс показалось, что с ними можно будет справиться.

— А теперь я хочу, чтобы вы все попробовали стать деревьями, поэтому встаньте и поднимите руки как можно выше. Ну, давайте, выше, выше, выше.

Но едва она попыталась сама поднять руки, как боль заставила их опуститься. Она и забыла, что еще не пришла в себя после своей первой попытки преподавать. И тогда она решила прибегнуть к уловке, которая так удалась с женщинами. Подбодряя и поправляя учеников, она прошла по классу, пока не выделила одного из них.

— А теперь посмотрите на… как тебя зовут, дорогая?

— Давакурунибаджети, — ответила девочка.

Тесс показалось, что она услышала именно это.

— Какое красивое имя! — сказала она, не решаясь повторить его. «И почему тебя не зовут Джулией, или Кэтуизл, или как-нибудь еще, чтобы я могла обратиться к тебе по имени?»

— Все посмотрите на… эту умную девочку.

Ученики послушно посмотрели на умную девочку, которая тянулась вверх и одновременно наклонялась вперед.

Наконец какой-то мальчик поднял руку:

— Мисс!

— Да? — откликнулась Тесс, радуясь возможности отвлечься от девочки с самым длинным именем на свете.

— А вы можете завести ноги за уши? Моя мама говорит, что последняя преподавательница йоги могла это сделать. И я тоже могу. Смотрите.

Он сел, поднял ноги и небрежно завел их за голову. Тесс стало не по себе. Она вспомнила, какую боль испытывает, даже когда поворачивает голову.

— Ты очень умный мальчик, — сказала Тесс, возненавидев и этого ребенка, и его мать.

— А моя мама вчера была у вас на занятиях и сказала, что вы никуда не годитесь, — заговорила другая девочка. — Она считает, что сами вы ничего не можете, поэтому заставляете все делать других.

«И этого ребенка ненавижу, и его мать тоже, — подумала Тесс. — Вот и провалился мой замысел».

— Иногда мамы говорят не то, что имеют в виду, — произнесла она слащавым голосом.

Девочка с сомнением посмотрела на нее:

— Моя мама именно это и имела в виду. Она рассказала об этом моему папе, а она всегда говорит «именно это я имею в виду», когда разговаривает с ним.

Тесс задышала так глубоко, как еще никогда не дышала. И тут у нее возникла мысль.

— А я вам сейчас покажу то, что ваши мамы не умеют делать.

Она скрестила пальцы и проверила теорию Макса о молчаливой молитве, о которой он накануне упомянул вскользь.

— Все лягте и закройте глаза. Руки положите на животики. Чувствуете, как они колышутся, когда вы вдыхаете воздух и выдыхаете его. А теперь дышите медленнее…

Чрез три минуты все ученики спали. Она села на пол и достала спрей для мышц, который купила по дороге в школу. Обрызгавшись им с головы до пят, она ощутила еще большую боль, чем испытывала до сих пор. Вслед за тем она приняла болеутоляющее средство, из тех, что «действуют быстро», как было написано на упаковке, и, сидя на полу, стала ждать, когда ее разбитое тело вернется к нормальному состоянию. Когда до окончания занятий оставалось несколько минут, она осторожно разбудила детей.

— Вы чувствуете, что отдохнули? — спросила она.

Дети не отвечали, потому что еще не отошли ото сна. Было такое впечатление, будто они в ступоре. «Вот и хорошо, — подумала Тесс. — На следующем уроке будут вести себя потише». Ребятишки вышли из зала в полуобморочном состоянии и направились в свой класс.

Тесс нагнулась, чтобы собрать в сумочку свои многочисленные лекарства, и тут у нее в спине что-то кольнуло, словно злой гоблин принялся быстро тыкать ее ножом — раз, раз, раз! Она тотчас выпрямилась. То есть мысленно выпрямилась. Ее тело упорно оставалось в согбенной позе старухи, отказываясь подчиняться.

— Помогите, — тихо произнесла она, ни к кому, в общем-то, не обращаясь.

— Стойте спокойно, — последовал ответ.

«Это я умерла, и за мной явился ангел, — подумала Тесс, вне себя от колик. — Надеюсь, через минуту я спущусь по этому туннелю к свету, и боль прекратится. Скорее же! Я уже готова умереть!»

Она почувствовала, как сзади ее обхватили двумя руками и бережно подвели к стулу, который чудесным образом появился у нее за спиной. Она с облегчением откинулась на жесткую спинку. И наконец открыла глаза, чтобы посмотреть в лицо своему спасителю.

Это был не ангел (если только «Френч коннекшн»[29]еще не начал поставлять майки для херувимов), но впечатление тем не менее производил весьма хорошее. Все лицо, по-видимому, было в морщинках незнакомца оттого, что он много смеялся, а волосы непослушно топорщились. Немного похож на Макса — таково было первое впечатление Тесс. Однако она быстро изменила свое мнение, пристальнее приглядевшись к нему.

Черные волосы ее спасителя, пусть и непослушные, были скорее курчавые, чем просто нечесаные, и были подстрижены так, чтобы казалось, будто они естественно ниспадают на уши. И хотя морщинки точно отражали его всегдашнюю готовность улыбнуться, темно-голубые глаза выдавали другую, более опасную готовность — к риску, к тому, чтобы решительно взяться за дело и зайти очень далеко. Ничего подобного у Макса не было.