– Да. – Экон решил, что врать не имеет смысла. – Он мой брат.

На лице Ано промелькнуло выражение, которого Экон не понял, такое краткое, что он не был уверен, не померещилось ли ему. Несколько секунд она ничего не говорила, только молча сверлила его взглядом.

– Семью не выбирают, – с неожиданной мягкостью сказала она. – Но мы выбираем, кому хранить верность.

Экон не сразу понял, на что она намекает.

– Ано. – Он покачал головой. – Мы с Тэмбой благодарны за все, что ты сделала, чтобы помочь нам пробраться на юг. Если ты думаешь, что мы предадим Компанию…

– Что? – Ано вскинула брови, и теперь в ее лице читался скептицизм. – Хочешь принести какую-нибудь впечатляющую клятву и пообещать, что никогда не предашь меня, потому что мы знакомы целых полтора дня? Пожалуйста, прости, если такой обет меня не тронет, ведь ты точно так же клялся в верности Сынам Шести, прежде чем сбежал от них.

Его удивило, что эти слова причинили боль, но это была правда. Он клялся в верности Сынам Шести. Он поклялся хранить заветы своего народа, идти по пути мужества, чести и верности, подчиняться. И через считаные часы после того, как принес эти обеты в храме, он переступил через свое слово.

– Ано, ты меня не знаешь, – медленно произнес он. – Но, что бы ты об этом ни думала, я даю тебе слово, слово чести, что никогда не предам тебя или Компанию. Никогда.

Подняв бровь, Ано подошла к корзине Абеке. Несколько секунд она рассматривала ее, словно что-то выискивая. Затем с пугающей скоростью она выхватила что-то. Это был скорпион. Когда она подняла его, он дергал лапками, и Экона начало слегка подташнивать, когда он увидел, как извивается сжатый в пальцах Ано хвост скорпиона. Ано опустила насекомое на землю, взяла камень и опустила его на тварь. Больше скорпион не шевелился.

– Хочешь совет, Экон? – сказала она, посмотрев ему прямо в глаза. – Следи, чтобы твоя честь тебя не погубила.

Бескрайняя тайна. Бинти

ДАНЕВ – гласит грубо сделанная белая табличка, прибитая к двери магазина.

Уголки у нее погнуты и слегка надорваны, но пять букв прорисованы отчетливо и жирно – чернилами синего храмового цвета. Их происхождение очевидно.

ДАНЕВ.

Незнающему может показаться, что это какое-то женское имя, но это не так. ДАНЕВ. ДАраджам НЕ Входить. Удобное сокращение.

Я помню, когда первые знаки только начали появляться в городе. Сначала один, а потом их стало много, и они заполонили почти все лавки, словно выросшие за ночь сорняки. Теперь я к ним уже привыкла. Конечно, не дараджам все равно, что значит ДАНЕВ для тех, к кому относятся эти знаки; им все равно, что теперь у нас осталось совсем мало мест, где мы можем купить еду. Нет, их волнует только то, чтобы граница между нами была четкой и заметной и чтобы мы были как можно надежнее отделены от них.

– Бинти!

Я поднимаю взгляд и вижу, что мама машет мне рукой. Она стоит рядом с женщиной, которую я никогда раньше не видела. У нее короткие тонкие волосы, которые завиваются в красно-коричневые кудри, подкрашенные чем-то вроде дешевой хны. Женщина во весь рот улыбается мне.

– Бинти, это Ола, – говорит мама. – Я только что с ней познакомилась. Она тоже дараджа.

Я через силу улыбаюсь.

– Здравствуйте, тетушка. – Эта женщина мне определенно не тетушка, но мне семнадцать, и я уже усвоила, что будет лучше, если говорить так.

– Ола как раз рассказывала мне, что у нее есть дочь – твоя ровесница, – продолжает мама. – Я подумала, было бы неплохо, если бы вы смогли подружиться.

Я едва подавляю желание закатить глаза. Мама по-прежнему считает, что может решать, с кем я подружусь, просто сведя меня с кем-то того же возраста. Судя по тому, что Ола улыбается еще шире, она согласна с мамой. Я замечаю, как она оглядывается через плечо.

– Ния, – зовет она. – Подойди сюда, дочка!

Мои глаза расширяются, когда я смотрю за спину тетушке Оле и вижу молодую женщину, идущую к нам. На ней скромный коричневый кафтан, не более модный или дорогой, чем мой, но что-то в том, как она его носит, – и в том, как она идет, – заставляет всех парней на рынке обратить на нее внимание. Я замечаю легкие округлости там, где на мне одежда по-прежнему висит свободно, а волосы у нее уложены на спине в идеальные длинные черные косы. Губы у нее намазаны краской, которая продается в более дорогой части рынка. Она останавливается перед нами и улыбается.

– Привет! – Она радостно машет рукой.

– Ния, – говорит тетушка Ола. – Это Бинти. Ее мама тоже дараджа по рождению.

– О! – У Нии тут же загораются глаза. Она обнимает меня, и я с удивлением обнаруживаю, что этот жест кажется искренним. Мама выглядывает из-за ее плеча, ее взгляд кажется затуманенным. Когда Ния отстраняется, она остается на расстоянии вытянутой руки от меня. – Я так рада с тобой познакомиться!

– Нии очень не хватает друзей с таким же происхождением, как и у нее, – объясняет тетушка Ола.

Услышав это, Ния оглядывается с некоторым раздражением.

– Мама!

Я невольно улыбаюсь. В том, как Ния общается с тетушкой Олой, есть что-то знакомое, даже успокаивающее. Это напоминает мне о том, как я разговариваю с мамой, но я впервые вижу те же отношения между другими людьми. Внезапно я чувствую себя немного более нормальной, будто мы с мамой не настолько странные, как мне обычно кажется, не так уж сильно отличаемся от других.

– Мы с Тэмбой собираемся заняться покупками, – говорит тетушка Ола. – Может, вы пока проведете немного времени вместе, получше узнаете друг друга?

– Звучит как отличная идея! – Ния хлопает в ладоши с бо́льшим воодушевлением, чем, на мой взгляд, следовало бы, учитывая ситуацию, но вынуждена признаться, что я тоже рада возможности провести время с кем-то, кроме мамы. Впрочем, мама уже нервничает.

– Не знаю… – Она стискивает губы. – Обычно я не разрешаю Бинти ходить по рынку одной.

– Какие глупости, Тэмба! – Тетушка Ола небрежно взмахивает рукой. – Она же будет не одна, с ней будет Ния. Они разумные девушки, и Ния знает рынок как свои пять пальцев. Уверена, что и Бинти тоже.

– Со мной все будет в порядке, мама, – быстро добавляю я. – Обещаю.

Мама еще немного переминается с ноги на ногу, по-прежнему с неуверенным видом, а потом говорит:

– Ну тогда ладно, думаю, можете погулять полчаса.

– Вам не о чем беспокоиться, тетушка. – Ния по-прежнему широко улыбается, и я задумываюсь о том, как вообще можно выглядеть такой сияющей в гуще фермерского рынка. – Встретимся здесь же через полчаса.

Тетушка Ола уводит маму, и я слышу, как они принимаются обсуждать какой-то новый налог, который Кухани недавно наложил на дарадж. Когда она уходит, мои мышцы слегка расслабляются.