— Я знал, что ты сделаешь прямо противоположное тому, что я велю, — сказал Фрэнк. — Самый простой способ заставить тебя остаться в фургоне — приказать вылезти из него. — Он открыл дверцу со стороны водителя и приставил пистолет к голове Дженнифер. — Ты нам не нужна. Вон!

Она подчинилась, быстро, не опуская рук. Фрэнк толкнул ее в сторону байкеров, где Джен села рядом с Джиной на обочину и обняла ее. Забавно. Клер никогда не воспринимала этих двух как самостоятельных личностей, только как прихлебателей Моники. Однако сейчас казалось, что их и вправду связывает дружба. И конечно, обе были напуганы.

— Ты... — Отец Шейна в упор посмотрел на Клер. — Полезай обратно.

— Но…

Один из байкеров приставил к ее голове пистолет. Она забралась в фургон и села в кресло, откуда недавно упала Моника. Фрэнк тоже залез внутрь, а вслед за ним и вся шайка потных байкеров. Один устроился за рулем, и фургон тронулся с места.

Все в целом заняло не больше минуты. В Морганвилле, да еще в этот час, никто, скорее всего, ничего не заметил. Улицы были почти пусты.

Клер посмотрела на стоящую в дальней части фургона Монику и впервые подумала, что понимает ее чувства — потому что сама ощущала то же самое.

Плохо дело.

Пока фургон ехал, сворачивая то вправо, то влево, Клер пыталась придумать, как добраться до мобильника, лежащего в кармане джинсов. Телефон Евы она выронила в машине, когда Моника стукнула ее головой о приборную доску. Наконец ей удалось с небрежным видом засунуть руку в карман и прикоснуться к металлическому корпусу.

«Все, что от меня требуется, это набрать девять-один-один», — подумала она.

Ева, скорее всего, уже сообщила о похищении — если она в состоянии говорить. Сотовые телефоны можно отследить. Джи-пи-эс, или как это называется?

Как будто прочтя мысли Клер, отец Шейна подошел к ней, заставил встать и охлопал сверху донизу. Быстро, не задерживаясь нигде, как какой-нибудь грязный старикашка; естественно, он нашел в кармане телефон. И забрал его. Моника снова принялась кричать и лягаться; один из байкеров проделывал с ней ту же процедуру обыска, хотя, похоже, вкладывал больше чувства. Тем не менее он нашел и ее телефон — шикарный, естественно, — открыл дверцу и выбросил оба аппарата на улицу.

— Раздави их! — крикнул он водителю.

Тот развернул фургон на сто восемьдесят градусов и поехал обратно. Клер не слышала хруста, но, надо думать, от телефонов остались лишь осколки.

Бесконечные повороты продолжались. Клер сидела, повесив голову и напряженно размышляя. Она ни с кем связаться не могла, но Ева-то может.

Например, с детективами Хессом и Лоувом, и они что-нибудь придумают.

Или Амелия пошлет своих людей, в порядке реализации ее защиты. Сейчас это было бы очень кстати.

— Эй! — обратилась Моника к Фрэнку. — Глупый ход, козел, Мой папа в считанные секунды поднимет на ноги всех копов Морганвилля. И когда тебя схватят — а это непременно произойдет, — то бросят в такую глубокую яму, что по сравнению с ней даже сточная труба покажется раем. Не прикасайся ко мне, свинья!

Байкер рядом с ней начал ее оглаживать, она увертывалась, а он лишь улыбался, демонстрируя зубы с золотыми коронками.

— Не трогай ее, — сказал Фрэнк. — Мы не звери.

Клер стало интересно, с чего это вдруг в нем проснулся Белый рыцарь, ведь в Стеклянном доме он был готов позволить своим парням что угодно делать с ней и Евой.

— Сними с нее браслет.

— Что? Нет. Нет! Вы же знаете, он не снимается!

Байкер достал из сумки на поясе маленькие ножницы и схватил Монику за руку.

«О господи! — в ужасе подумала Клер. — Он собирается отрезать ей руку...»

Но вместо этого он рассек металлический браслет, сдернул его с запястья и бросил мистеру Коллинзу. Моника злобно, вся дрожа, смотрела на байкера, а потом влепила ему пощечину. Со всей силой.

Он замахнулся, собираясь ударить ее в ответ.

— Прекрати! — приказал Коллинз, разглядывая браслет.

Снаружи на нем был символ; Клер не могла разглядеть его, но, скорее всего, печать Брендона. Интересно, кто теперь, после смерти прежнего покровителя, возьмет на себя обязанности защиты его подопечных? Может быть, Оливер...

Внутри было написано полное имя и фамилия владелицы: Моника Эллен Моррелл. Отец Шейна удовлетворенно хмыкнул.

— Хочешь и палец тоже? — спросил байкер, щелкая ножницами. — Без проблем.

— Думаю, это не лишено смысла, — заметил Фрэнк. — Уходим под землю, Кении. Шевелись!

Парень за рулем кивнул. Теперь Клер знала имя, по крайней мере, одного из них; Кении был высокий, худощавый, с длинными черными волосами и голубой банданой. На спине кожаного жилета красовалось изображение обнаженной девушки на «харлее» и аналогичная татуировка на доступном обозрению Клер предплечье. Уверенно и быстро он вел фургон по запутанным улицам Морганвилля, а потом внезапно стало темно.

Кении включил фары. Они находились в водостоке, бетонном туннеле, достаточно большом, чтобы вместить фургон, и круто уходящем вниз. Клер стало трудно дышать: она терпеть не могла замкнутых пространств и темноты. Припомнилось, как не по себе ей было в потайной кладовке Стеклянного дома. Нет, ей это не нравилось, совсем не нравилось.

— Куда вы нас везете? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал твердо.

Однако, несмотря на эти старания, она выглядела всего лишь испуганной шестнадцатилетней девушкой, которая силится быть храброй. Превосходный результат.

Фрэнк Коллинз, держась за свисающую кожаную петлю, посмотрел на нее со странным выражением в глазах — чуть ли не с уважением, как ей показалось.

— Тебя никуда. Ты должна передать сообщение. — Он протянул ей браслет Моники. — Скажешь мэру, что если до рассвета моего сына не освободят, эта хорошенькая мисс узнает, что такое на самом деле огонь. У нас есть прекрасная паяльная лампа.

Клер не нравилась Моника. Фактически она ненавидела ее и считала, что в Морганвилле станет намного лучше, если Моника просто исчезнет.

Но никто не заслуживает того, о чем говорил Фрэнк Коллинз.

— Вы не сделаете этого, — сказала она. — Не сделаете.

Однако, вглядываясь в потные, ухмыляющиеся лица его молодчиков, она понимала, что oн способен сделать не только это, но и что-нибудь похуже. Отец Шейна серьезно болен, это факт.

— Сейчас мы остановимся, и Кении принесет приставную лестницу, — продолжал Фрэнк. — Вылезешь из фургона, поднимешься по лестнице, откроешь решетку и окажешься прямо перед Сити-холлом. Подойдешь к первому же копу и скажешь, что тебе нужно переговорить с мэром насчет Фрэнка Коллинза. А мэру скажешь, что его дочь у меня и что она заплатит за все — и за ту жизнь, которую сама оборвала, и за ту, которую они собираются оборвать. Поняла?