Затем я отобедала жареным сэндвичем с бараниной, и это вполне меня успокоило.

Но происшествие продолжало меня мучить.

На следующий день мы с Гештальтом собирались в Имение в качестве школьных управляющих. Мы не произносим речей перед выпускниками – это делают исключительно лорд и леди, – однако мы обязаны посещать школу четыре раза в год, чтобы убедиться, что ученики еще учатся, а школьная территория не превратилась в дымящийся кратер. Это довольно утомительно и отнимает много времени, к тому же проводить по несколько часов в машине с одним из тел Гештальта – что само по себе тяжкое бремя. Чаще всего он усыпляет свое тело, а потом занимается другими делами с остальными тремя.

В этот раз со мной оказалось женское тело, Элиза. Она полная моя противоположность: высокая, светлая, изящная, с большой грудью. Я внезапно осознала, что не виделась с Элизой несколько месяцев, и с тайным удовольствием отметила, что она немного прибавила в весе. Но еще приятнее мне стало, когда она вытянула свои длинные ноги на сиденье и, вздохнув, прикрыла глаза и оставила меня с моими отчетами.

Я пыталась просматривать записи о зачислении в школу, но никак не могла сосредоточиться. В голове снова и снова возникал тот бездомный. Он явно испытывал какие-то проблемы, и одна из них как раз привела его на улицу. Я же не была вполне уверена, но он тогда будто бы сказал мне: «Ладья». Прозвучало это скорее как «латня» или даже «латья». С той же вероятностью могло быть, что он хотел рассказать о предстоящей потере памяти какому-нибудь парню по имени Лэд. Как бы то ни было, вскоре стало совершенно ясно, что далеко в чтении своих бумаг я не продвинусь, поэтому я решила просто смотреть в окно на скользящий мимо пейзаж.

Имение само по себе прекрасно. Оно расположено на острове на северо-восточном побережье Англии. Вплоть до 1950-х юные ученики проходили обучение, чередуясь по системе «мастер – подмастерье». Именно по ней учился Уоттлмен. Каждый год его приписывали к новому наставнику, который обучал его целому ряду дисциплин. Учитель забирал его к себе домой и обучал всему от дипломатичности до ее отсутствия. Конечно, Шахи также пытались классифицировать и изучать различные способности, но те заводят в тупик даже современных ученых, так что можешь себе представить, насколько тщетными были подобные попытки в прежние времена.

После Второй мировой, однако, один из слонов привел кое-какие оценки. Бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, как не что иное, показали, насколько далеко зашла наука. Впервые в истории созданное человеком средство превзошло наивысшую силу, что когда-либо была доступна сотруднику Шахов. Этот факт вызвал у всех тревогу, но вместе с тем было любопытно, на что еще способна наука. Может ли она, например, объяснить сущность агентов Шахов и их сил? Для этого, вероятно, требовался более строгий режим испытаний.

Кроме того, стало очевидно, что не все наставники Шахов обладали необходимыми навыками, чтобы быть учителями. Выпускаемые ими агенты проявляли недостатки в определенных областях. Поэтому слон Бастин приступил к разработке учебной программы в лучших традициях государственной службы (будь то естественной или сверхъестественной): он создал комитет.

Но в отличие от большинства комитетов этот был предназначен для реального решения задач. Состоял он из университетских преподавателей и профессоров, военных генералов и сержантов, а также множества ученых (было даже несколько с немецким акцентом и весьма оригинальными идеями, но без родных домов). В результате всего этого и появилось Имение.

Но вернемся к нашей поездке. Вскоре мы с Элизой остановились в одной деревеньке и сели на паром Шахов до острова Киррин, где находится школа. Высадившись на причале, мы встретились с Штеффи Блюмен, которая пожала нам обеим руки, а меня еще и поцеловала. Причем Элизе заметила, что та поправилась (да!) и выглядит уставшей (еще раз да! Если это делает меня стервой, то и пусть).

Мы подошли к школе – это было скопление приятных на вид строений с красными крышами, садов, тиров, спортзалов и всевозможных размеченных участков, предназначенных для специализированных занятий. Здесь также имеются скалы, специально созданные болота и крупные оранжереи с мини-джунглями и тропическими лесами. Я снова увидела общежитие, в котором когда-то жила, и хорошо укрепленный медицинский центр, в котором каждый месяц подвергалась куче тестов.

Мы ходили по классам и молча сидели на некоторых занятиях, где ученики искоса на нас поглядывали. Я лишь посылала благодарность звездам, что сейчас было не одно из тех посещений, когда от нас требовалось проводить встречи с учениками, и по усталой походке Элизы я видела, что она испытывала те же чувства.

– Вы выглядите немного напряженной, ладья Гештальт, – заметила Штеффи. – Пожалуй, нам стоит пойти в какое-нибудь более спокойное место.

Она открыла дверь и провела нас в мягко освещенную комнату.

Там я осмотрелась с интересом – ведь здесь содержались одни из ценнейших ресурсов организации – девять младенцев, свезенных со всех частей Соединенного Королевства. Накануне вечером я читала их дела и могла назвать каждого по имени. Два мальчика имели индейские корни. Одна девочка из Африки. Три крошечных англосакса. Два британских араба. И прекрасная девочка-японка с тоненькими серебристыми рожками, торчащими, закручиваясь, из висков.

– Шури Цукахара, – пробормотала я. – Представляю, в каких муках она рождалась.

– Матери делали кесарево, конечно, – сказала Штеффи. – Операцию проводили хирурги Шахов, чтобы обеспечить максимальную безопасность и матери, и ребенку. Мы готовились и следили за его развитием еще с первого УЗИ.

– Она красивая, – заметила я. – Какая была легенда?

– Осложнения, – ответила Штеффи. – Под это слово много что подпадает, и, спасибо усилиям наших хирургов, мать выжила и сможет родить еще.

Мы стояли в яслях, глядя на будущее и вдыхая легкий младенческий запах. Это был особенно удачный год, и аж девятеро детей представляли для Шахов существенное пополнение. А со временем к ним присоединятся и другие – те, чьи способности не успели проявиться в утробе.

В девятнадцатом веке, когда вовсю обсуждалась теория эволюции, возникло опасение, что одаренные члены Шахов могут оказаться исчезающим видом. Обладающие сверхъестественными способностями редко рожали таких же детей, и пока члены Шахов были лишь поверхностно знакомы с трудами Менделя, а к работе Дарвина относились со значительной долей скепсиса, принципы селекции были им хорошо известны. Однако немного покопавшись в архивах и проведя подсчеты, оказалось, что численность сотрудников Шахов оставалась сравнительно стабильной по отношению к численности населения Британии и, что даже более интересно, сравнительно стабильной по отношению к количеству возникающих угроз. Как правило. Объясняй это как хочешь.

В любом случае видеть малышей было крайне приятно – до того, как один из них заворочался и начал реветь. Тогда вошла нянька и, нежно взяв маленькую арабку на руки, отнесла ее к креслу-качалке. Затем расстегнула рубашку и приложила ребенка к груди. Вспыхнув румянцем, я резко отвернулась – и с удивлением заметила, что Элиза сделала то же самое. У нее было столько тел – я бы и не подумала, что она так стыдлива. В этот момент у нее зазвонил телефон. Она ответила – я стала внимательно прислушиваться.