Заряночка всё ещё была до крайности расстроена, но не знала, как отказать кастеляну, хотя в душе скорее предпочла бы вернуться в замок короткой дорогой. Засим подвели к девушке её верховую лошадку, и отряд двинулся в путь; и сэр Эймерис неизменно держался подле своей подопечной. И в самом деле, по красивым местам проезжали они, и всё вокруг ликовало и пело, так что мало-помалу Заряночка снова приободрилась, насколько могла, и изо всех сил старалась казаться весёлой и беспечной.

И вот проехали всадники не спеша и чинно через чащу, и рощу, и лесную поляну, следуя по большей части помянутому ручью; и вот, наконец, деревья перед ними вдруг расступились, и отряд оказался на широкой зелёной равнине, нимало не застроенной, насколько хватало глаз, а за равниной поднималась гряда холмов, а над холмами синели высокие горы.

Когда же увидела Заряночка это невиданное доселе чудо, тревогу её и тоску как рукой сняло; она уронила поводья, и захлопала в ладоши, и воскликнула: «О, как ты прекрасна, земля, до чего ты прекрасна!» И застыла она в седле, не сводя с гор зачарованного взгляда, а седовласый кастелян улыбался девушке, радуясь её восторгу.

Спустя какое-то время сказала она: «А нельзя ли нам подъехать ближе?» – «Всенепременно, – отвечал сэр Эймерис, – только сомневаюсь, что на близком расстоянии горы придутся тебе по душе ещё больше». – «Ах! – отозвалась Заряночка. – Кабы оказаться мне только среди них и сродниться с ними, как некогда сроднилась я с лесной стороной».

Засим отряд поскакал по несжатому лугу в сторону холмов; и видели там люди оленя и лань, и одичавших коров, и мелкого зверья в изобилии, домашнего же скота вовсе не встретили; и холмы поднимались перед ними стеною. Приблизившись, увидели всадники, что помянутую стену холмов рассекает узкая, с отвесными склонами долина, что наискось врезается в скалы; помянутая долина почти не поросла травою, а голый камень отливал чёрным, словно вороново крыло. Когда же проехали странники чуть вперёд, они заметили, что у самого подножия холмов земля поднимается грядами и буграми, однако у входа в долину бугров не так много и не так высоки они. Очень скоро отряд натолкнулся на ручей, что выбегал из помянутой лощины, и сказал сэр Эймерис, что это – тот же самый поток, у вод которого охотники разбили лагерь прошлой ночью; хотя здесь он был совсем узок.

И вот, проехав по равнине ещё миль пять, всадники оказались среди бугров у входа в долину, и сэр Эймерис поднялся вместе с Заряночкой на вершину самого высокого из них: оттуда смогли они заглянуть в ущелье и проследить, как, петляя, уводит оно вверх, в сторону гор, словно угрюмая улица; ибо не только травы в нём почти не росло, но ни деревьев, ни кустов не встречалось. Более того, на дне лощины тут и там громоздились огромные камни; могло показаться, будто некогда установили их в определённом порядке; тем более что эти валуны были не чёрными, как скалистые склоны, но тускло-серыми, так что походили на пасущихся в долине огромных овец, собственность легендарных великанов.

Тут заговорила Заряночка: «Воистину, сэр рыцарь, правду сказал ты, что увижу я много чего нового и необычного. Но нельзя ли нам сегодня хоть чуть-чуть углубиться в эту лощину?» – «Нет, госпожа, – отвечал сэр Эймерис, – ни сегодня, ни в другой день без нужды не станем мы этого делать; и ближе к ней не подъедем, чем сейчас». – «Почему нет? – спросила Заряночка. – Кажется мне, что это – врата гор, а в горах весьма хотелось бы мне оказаться».

«Госпожа, – отвечал кастелян, – чересчур опасно въезжать в эту долину, что, как ты верно говоришь, является вратами гор. Ибо помянутое ущелье, прозванное Чёрной Долиной Серых Овнов, пользуется дурною славой, и говорят, что таится в нём всякая нежить, противу которой наши вооружённые воины бессильны. А ежели кто и ускользнёт от призраков, и пробьётся сквозь врата, и поднимется в скалы, – водятся ли в горной стране такого рода демоны и неведомые твари, я не ведаю, однако же досконально известно, что живут там свирепые дикари, с демонами весьма схожие и к мирной жизни не склонные, и убивают они всякого, кто окажется у них на пути, – разве что их удастся убить раньше».

«Ну что ж, – отвечала Заряночка, – значит, сегодня, по крайней мере, мы в лощину не спустимся, но не знаешь ли ты каких-либо преданий об этих диких местах?» – «Немало доводилось мне слышать, – отвечал кастелян, – да только менестрель из меня никудышный, и только испорчу я легенды пересказом. Порасспроси-ка о том сэра Леонарда, нашего священника, он об этих краях знает куда больше других и говорить умеет красно, так что расскажет – лучше некуда».

На то Заряночка ничего не ответила; она поворотила коня и поскакала вниз с бугра; и возвратились кастелян и его подопечная к отряду, и все вместе двинулись к Замку Обета.

На обратном пути ничего ровным счётом не произошло; однако чем ближе подъезжал отряд к замку, тем задумчивее становилась Заряночка, и хотя и скрывала это, но, оказавшись у самых ворот, едва не потеряла голову; мысли её были в смятении, ибо надеялась девушка, что навстречу им выбежит кто-нибудь с криком: «Вести, вести! Приехали, приехали!»

Но ничего подобного не произошло; и на возвращение Паладинов приходилось уповать не более, чем, скажем, на Судный день. Вскоре после того, как всадники оказались в воротах, настала ночь; и Заряночка устало поднялась в свои покои и легла в постель, и настолько утомилась она за день, что тотчас же уснула крепким, без сновидений, сном.

На следующий день на сердце у Заряночки сделалось тяжелее, чем прежде, и измучилась она в ожидании вестей; и недоумевала девушка, как это удавалось ей так веселиться в лесу накануне. Однако же немало размышляла она о Долине Серых Овнов и спустя некоторое время обрела в том хоть какое-то утешение, ибо безмерно хотелось Заряночке оказаться там, а, как говорится, клин клином вышибают. Засим поутру, когда подошёл к концу урок её со священником Леонардом, девушка завела с наставником речь о долине и повторила слова сэра Эймериса касательно того, что он, сэр Леонард, якобы весьма сведущ касательно тамошних мест; и спросила капеллана, что именно ему известно.

«Я там был», – отвечал Леонард. При этих словах вздрогнула девушка и воскликнула: «Случилось ли с тобою что дурное?» – «Нет, – отозвался священник, – но овладели мною великий страх и ужас; и говорится, что отправиться туда дважды – значит искушать судьбу».

Молвила тогда Заряночка: «Расскажи мне, какие предания сложены об этой долине». Отвечал Леонард: «Немало есть историй; главная же такова: Серые Овны эти на самом деле – великаны былых времен, духи земли, мужи и жёны, что обращены были в камень уж и не знаю за какую провинность; порою же вновь оживают они и ходят и разговаривают, как прежде; и ежели найдётся такой храбрец, что дождался бы их пробуждения и, едва завершится превращение, сумел бы облечь в слова сокровенное своё желание, и ежели при этом окажется он и мудр, и стоек, тогда духи исполнят его волю, сам же он возвратится из долины живым и невредимым. И вот как должен сказать он и не иначе: «О Земля, ты и твои перворождённые дети, я прошу у вас того-то и того-то», – чего бы уж он там ни просил. А ежели добавит он к тому хоть слово, тогда погиб он. И не след ему отвечать на расспросы духов; ежели же великаны примутся угрожать ему, никак нельзя ни молить их о пощаде, ни дрогнуть перед занесённым оружием; короче говоря, должно ему обращать на великанов не больше внимания, чем если бы они по-прежнему оставались безжизненными камнями. Более того, когда объявит он о своём желании, духи тотчас же обступят его и примутся предлагать ему золото и драгоценные камни и всё богатство земли; и ежели того будет недостаточно, они приведут к нему прекраснейших женщин, у коих ни в чём нет недостатка, кроме разве одежд, так что увидит он своими глазами, сколь совершенны их тела. Но тот, кто примет подобные дары, погибнет навеки и станет одним из Каменного Племени; кто же откажется от подношений и будет твёрдо настаивать на своей просьбе до того мгновения, как прокричит петух, тот победит, и желание его исполнится, и, как говорят иные, прочие дары ему тоже достанутся; ибо с наступлением дня Каменное Племя не властно забрать их назад».