Первые две ночи мы провели на постоялом дворе, где ночуют погонщики верблюдов, которые водят верблюжьи караваны, но больше не могли выдержать из-за шума и ужасной грязи. Сейчас мы живем в доме богатого еврейского семейства — условия здесь гораздо лучше, и мы можем говорить с ними по-испански: они говорят на невозможном испанском, который привезли со своей бывшей родины. Здесь мы чувствуем себя в большей безопасности, хотя очевидно, что домовладельцы сами боятся за свое существование — как только стемнеет, они запирают ворота, закрывают оконные ставни и не пускают никого, сколько бы кто ни кричал или стучал.

Рекомендательные письма, которые мы получили в Париже, оказались весьма действенными — когда мы встретились с градоначальником, его подчиненные были весьма услужливы и пообещали дать нам пропуска для путешествия по внутренней части страны. Турецкая администрация работает медленно, и нам придется подождать еще несколько дней, чтобы получить необходимые документы. Ждем их с нетерпением, так как чувствуем, что находимся совсем рядом с целью своего путешествия — и уверены, что нам предстоят захватывающие открытия. Мы уже позаботились о том, чтобы найти людей, которые знают местность, куда мы направляемся, и которые будут нашими проводниками. Это славяне, христиане, которым, кажется, можно доверять. Они по секрету рассказывают, что являются потомками Александра Македонского. Возможно, так и есть — здесь все так запутано и перемешано, что, когда дело доходит до истории, никто не может с уверенностью сказать, где истина.

Мы не знаем, как долго останемся здесь, и чувствуем, как страшно далеки от Парижа, и иногда беспокоимся, что однажды можем просто исчезнуть — и никто никогда ничего не узнает о нашей судьбе. Поэтому мы заботимся о том, чтобы оставлять следы, когда это возможно и когда это не вызывает подозрения относительно цели нашей миссии. Мы выцарапываем или пишем наш знак везде, где проходим — мы надеемся, что тот, кто придет после нас, сможет по этим знакам проследить наш путь. И вызнать нашу судьбу, если мы пропадем. И достичь нашей цели, если мы не сумеем ее достичь.

Мы надеемся, что все кончится хорошо и что через несколько месяцев мы сможем по-братски обнять вас.

Ваши братья.

Боян поднял глаза от письма.

— Значит — им удалось?

— Да, они нашли место, но потом исчезли. Исчезли без следа. Больше о них ничего не было слышно. Это значит, что они нашли что-то очень важное, понимаешь?

— Что там могло быть?

— Какой-нибудь знак, может быть, что-то вроде омфала. Или какой-то скрытый подземный храм. И возможно, что все это там еще существует.

Затем он сразу же понизил голос до тихого шепота.

— Вы слышали о мумиях, найденных тридцать лет назад в канаве возле Лувра? Говорят, что их привезли из Египта. Это неправда. Они из Македонии. Мне кажется, я знаю, чьи тела были мумифицированы…

Из ванной вышла Майя в длинном шелковом платье, развевавшемся в такт ее движениям. Мукунда Лал встал.

— Это Майя, моя будущая супруга, — сказал Боян. — Она изучает археологию.

Услышав это имя, индус вздрогнул, у него на лице появилось выражение, как у потерпевшего кораблекрушение, который видел, что корабль, пришедший, чтобы спасти его, тонет сам. Но он быстро взял себя в руки: он вежливо улыбался, хотя глаза все еще смотрели трагически и потерянно.

— Я очень рад, — сказал индус. — Мы как раз обсуждали некоторые вопросы из этой области. Мне бы доставило удовольствие, если бы Вы присоединились к нам.

Майя улыбнулась.

— Я всего лишь студентка, — сказала она. — Но буду счастлива вас послушать.

— Итак, — сказал Боян, — вы ожидаете найти какой-нибудь след, который подтвердит вашу теорию?

— Да, — ответил Мукунда, — что-то в таком роде…

В этот момент зазвонил телефон. Мукунда злобно посмотрел на аппарат, который мешал ему говорить, и поднял руку, чтобы заставить его замолчать.

Но телефон все еще звонил, не обращая никакого внимания на таинственные флюиды, стекавшие с ладони индуса. В отличие от телефона в Париже, местный телефон не подчинялся индийской магии.

Боян поднял трубку. Он внимательно выслушал, и на его лице отобразилось удивление.

— Да, — сказал он, — хорошо, спасибо. Да, конечно. С первого октября. Да, спасибо.

Он повернулся к Майе.

— Это из Управления охраны культурно-исторических памятников. Говорят, что рассмотрели мое заявление… и чтобы я 1 октября выходил на работу. Не понимаю…

— Ох, да, — сказала Майя, — совсем забыла. Пока ты был в Париже, объявили конкурс на замещение вакансии археолога, и я подала твои документы. Смотри, все получилось. Поздравляю!

Мукунда Лал с нетерпением ждал, когда он опять сможет вставить слово.

— Так вот, это должно быть здесь, — сказал он, разворачивая карту Македонии.

— Я знаю, — сказал Боян, глядя на карту. — К сожалению, его больше не существует.

— Не понимаю, — сказал Мукунда. — Это место…

— Взлетело на воздух. Нет его. Ничего больше нет. Взрыв. Бух! И полетело в небо. Ничего, понимаешь, ничего!

Ошарашенный Мукунда выслушал историю, рассказанную Бояном. Затем наступило долгое молчание.

— Ладно, — сказал Мукунда, — Робер сказал мне, что вы знаете один знак, что вы видели его здесь…

— Да, типа латинского V с добавлениями.

— Именно, это знак, оставленный «Посвященными братьями Азии» в 1788 году. Своего рода путевой указатель. Где Вы его видели?

— Сначала на стеле, воздвигнутой во славу Митры. А потом на граффити на стене в старом городе.

— На современном граффити? Невероятно. Это значит, что есть еще кто-то, кто знает тайну, кто все еще отправляет сообщения… Кто-то здесь, в этом городе, рисует секретный знак и ждет… Где я могу его увидеть?

— Нигде. Стену побелили. И стела в Афинах, на выставке… но какой-то сумасшедший несколько дней назад повредил знак.

— Кто-то уничтожает знаки, — сказал Мукунда. — Мы заметили это и в других местах. Кто-то хочет стереть путевые указатели, ведущие к точкам Великой Истины. Я опять прибыл слишком поздно.

Индус был в отчаянии. Его взгляд потерянно блуждал.

— Мне действительно очень жаль, — сказал Боян. — Я бы хотел помочь вам, но не знаю как.

— Я понял, что все напрасно, как только вы сказали, что вашу девушку зовут Майя. Всё вокруг всего лишь только морок, иллюзия. Все майя.

— Да, все Майя, — сказал Боян.

Двигаясь, как лунатик, индус пошел к двери, кивнул Майе, рассеянно протянул руку Бояну, пробормотал несколько неразборчивых извинений.

— Я был бы рад вам помочь, — повторил Боян.

— Слишком поздно, слишком поздно, — бормотал Мукунда. — Я всегда прихожу слишком поздно…

Когда Боян подошел к двери, чтобы проводить индуса, то увидел, что кто-то стоит в полутьме лестницы спиной к нему. Пожилой мужчина