И в первом же магазинчике, где торговали одеждой в этническом стиле, она ощутила спиной чей-то внимательный взгляд. Чувство это напоминало легкий зуд между лопаток. Не очень приятно. Серафима долго крутила головой, словно разбуженная сова, но никого не приметила.

Точнее, вокруг было много народа, но ее персоной никто не интересовался, все занимались своими делами. Серафима напряглась, повесила обратно балахончик, больше всего напоминающий расшитый золотом мешок из-под картошки, и поспешила покинуть негостеприимный магазин.

В художественном салоне, рассматривая пейзажи местных маринистов, она успела забыть о странном ощущении, но стоило выйти на улицу, как все повторилось. Чей-то буравящий взгляд, до того неприятный, что Серафиме все время хотелось потрогать спину, чтобы проверить, не прожгли ли там дыру.

Главная торговая улица городка была полна народу, поэтому вычислить среди людей одного-единственного было сложно.

«Неужели тайный поклонник завелся?» – хмыкнула Серафима, но ей было совсем не весело. Напряжение внутри нарастало, и она чувствовала себя беспомощным зверьком в оптическом прицеле охотничьего карабина.

Она прошлась немного по улице, изображая беспечность и глядя в витрины, где пыталась поймать отражение того самого человека. Но бесполезно. То ли он невидимка, то ли умеет прятаться, а может, это всего лишь бред воспаленного воображения.

Серафима заметалась, занервничала, переходя от газетных киосков к лоткам с сувенирами, купила ворох каких-то ненужных безделушек. Она предприняла было неловкую попытку затеряться в толпе, но взгляд-прицел по-прежнему жег ей спину. Человек уверенно следовал за ней, не теряя из виду и не отставая. Черт возьми, что же это такое?

«За мной следят!»

Но кто? Первым на ум пришел Ник. Да-да, мужчина ее мечты понял свою ошибку, но не решается подойти, предпочитая следовать за возлюбленной на расстоянии. Очень романтичная версия, но поверит в нее только полный кретин. Вернее, кретинка. Какая-то часть мозгов у Серафимы все-таки осталась, поэтому вариант с возлюбленной она решительно отмела. Тогда кто же?

Агата? Иванцов? Жирдяй с Хорьком? Крысеныш? Камилла? Никого из этих персонажей она поблизости не заметила, но это еще ни о чем не говорило. Серафима сама только на днях прибегала к грубой, но действенной маскировке. Парик, солнечные очки, непривычное одеяние – и готово, родная мама не узнает.

Эх, как бы узнать, кто и зачем следит за ней?

«Вова Граф». Чересчур богатое воображение выдвинуло еще одну версию, но Серафима отмахнулась. Какой смысл полумифическому Вове преследовать ни в чем не повинную журналистку? Потом «ни в чем не повинная» вспомнила о шлейфе не самых благовидных дел, которые она успела провернуть за последние четыре дня и которые теперь тянулись за ней, как консервные банки, привязанные к хвосту уличного кота, и пригорюнилась.

Солнечный день, предвкушение радости и отпускного ничегонеделания – все разом померкло. Серафима уже ни о чем не могла думать, а лишь затравленно озиралась и пыталась сообразить, что делать дальше.

Не надумав ничего умного и толкового, она решила вернуться в гостиницу. По крайней мере там можно запереться на ключ и закрыть шторы. Серафима пока не поняла, чем ей может грозить этот странный преследователь, но чем черт не шутит! А вдруг пырнет ножом между ребер – и конец ее молодой жизни!

Надо было подготовиться к затворнической жизни, и Серафима завернула в ближайший магазин. Там она купила немного еды, два литра минералки, сигареты и пару детективчиков в мягких обложках – чтобы скоротать вечерок. Она не была уверена, что сможет высидеть в номере достаточно долго, но предпочла быть готовой ко всему.

А может, просто обменять билет и улететь в Москву прямо сейчас?

Убегать от преследователя было делом бессмысленным, ведь он наверняка знает о ней все, в том числе и адрес. Поэтому в гостиницу Серафима возвращалась медленно и неспешно. Спокойным шагом девушка дошла до стоянки такси, выкурила сигарету, сидя на скамеечке, и умело сторговалась с самым молодым и симпатичным таксистом.

Тот домчал ее с ветерком до «Приюта», долго просил телефончик, а получив отказ, опечалился и уехал. Серафима, цокая каблуками по плиточному полу, пересекла холл и попросила у администраторши ключ.

– К вам тут молодой человек приходил, – кисло сообщила администраторша.

– Какой еще молодой человек?

– А я знаю? Худенький такой, недокормленный. Из ваших, московских.

– И чего хотел?

– Так вас спрашивал, все порывался подняться, но я не пустила. Во-первых, надо в журнал записаться, а во-вторых, гости тут просто так не ходят. Сказал, что попозже зайдет.

– Нет уж. – Серафима покачала головой. – Не хочу я никого видеть, тем более я ни с кем тут не знакома. Вы ко мне никого не пускайте, ладно? Особенно когда меня нет.

– Да пожалуйста, – ответила тетка, пожимая плечами. Потом смерила Серафиму остреньким заинтересованным взглядом. – А ваш дружок… темненький такой, только под утро вернулся. Пьяный в дым.

– Это из люкса который? – Голос Серафимы мигом заледенел. – Мне это неинтересно. Это вовсе не мой дружок, так что…

– Угу. – Тетка сделала вид, что поверила, и протянула девушке ключ. – Только вы поосторожнее, на таких бабы моментально слетаются как мухи на мед. А вы девушка вроде приличная, жаль мне вас.

– Ну что вы, у меня все прекрасно.

И она, гордо подняв голову, прошествовала мимо администраторши. Уже возле дверей, ведущих к лестнице, ее словно толкнули в спину… Серафима оглянулась и увидела на террасе Жирдяя, который неприязненно таращился на нее. Неужели это он следил?! Девушка пулей взлетела по лестнице, ворвалась в номер и лихорадочно повернула ключ в замке. Слишком свежи были в памяти воспоминания о потных, липких, лапах омерзительного толстяка.

Шторы она все же задернула, чтобы ее не было видно снаружи. Окно, правда, оставила открытым, иначе можно погибнуть от духоты. Кондиционера в номере, разумеется, не было.

Сидя по-турецки на ковре под окном, Серафима закурила сигарету, налила в стакан водички и жадно выпила. Так, и что теперь? Сидеть тут до скончания века, не смея высунуть нос? А за окном буйствует июль, такой жаркий и пряный, что проводить время в тесном номере – просто преступление.

За ее спиной что-то зашуршало, словно по металлическому подоконнику пробежала мышь. Серафима вздрогнула, подскочила и слегка отодвинула штору.

Снизу кто-то кидал в ее окно мелкие камушки, смешанные с песком. Очередная порция шлепнулась на покатый, нагретый солнцем подоконник и с тихим шорохом посыпалась вниз.

Серафима высунулась в окно, горя желанием отчитать маленьких нахалов, развлекающихся подобным образом, но осеклась. Под окнами, на куче кирпичей, заботливо прикрытых пленкой, сидел Ярик. Он меланхолически курил, жмурил глаза от солнечного света и возил пальцами в детской песочнице.