Минут через пять, отдышавшись, он принялся неторопливо одеваться. Да уж, видок у него сейчас – бомжи лучше выглядят… А ведь изначально Алекс собирался предстать перед тетушкой Мартой в виде щегольски одетого господина, вернувшегося из Америки, где он добился впечатляющего успеха. И помочь ему в этом должны были купленные им во время двух поездок в Париж старые швейцарские и американские банкноты, а также изрядный мешочек с синтетическими изумрудами. Изумруды он выбрал не наобум, а после тщательного изучения вопроса. Синтетические рубины и сапфиры в этом времени уже были известны, а вот о том, что синтетическими могут быть еще и изумруды, пока никто не догадывался… Нет, большая часть этих денег была предназначена для помещения на счет, вернее, на счета, поскольку ограничиваться только одним счетом Алекс на этот раз не собирался, но некоторую часть он планировал потратить на родственников. Ведь он же еще раньше решил, что восстановит справедливость и возместит все то, что когда-то украл из тайника в комнате покойного «дядюшки». Вот и возместит. С лихвой… И вот на тебе! Пальто изгваздано, рукав порван пулей, а костюм из-за долгого бега так пропитался и провонял потом, что близко стоящего человека от ядреного запаха с ног валит. Короче, тот еще щеголь получается… Ну да ладно. Все равно делать нечего – надо идти!

В этот раз дверь ему открыла не тетушка, а Гертруда, жена того самого сына сестры тетушки Марты, который являлся в этом доме старшим мужчиной.

– Кто там? – настороженно спросила кутающаяся в шаль женщина, поднимая вверх свечную лампу.

– Добрый день, Гертруда, это я, Алекс.

– Алекс! – Гертруда испуганно отшатнулась и зажала рот рукой. – Ты?! Но ты же погиб!

– То есть как? – удивился парень. – Когда?

Спустя десять минут криков, воплей, оханий, слез и всего такого прочего его усадили на лавку и поведали вот какую историю.

После того как год назад он не вернулся из своего похода к порталу, тетушка подняла всю деревню на его поиски. Эти поиски затянулись почти на неделю, в конце которой в одиннадцати километрах от Унтершехена, в узкой расщелине был обнаружен окоченевший и почти засыпанный снегом труп охотника с ружьем, одетого в очень похожий костюм. Расщелина была довольно узкой и глубокой, а склоны все еще изрядно обледенелыми, так что вниз, к трупу, никто не полез. Но тетушку к этой расщелине с трудом, но доставили. Та заглянула вниз, вздохнула и, перекрестив тело, произнесла:

– Это он, – после чего, приехав домой, поднялась в свою комнату и легла в постель. И больше не встала. Ровно через месяц ее похоронили…

У Алекса защипало в глазах и потянуло сердце. Он тяжело вздохнул, утер глаза рукавом и отвернулся. Гертруда сидела рядом и тоже молчала.

– Уф… ладно, покажешь мне ее могилку. Памятник вы ей еще не поставили?

– Нет, еще и года ведь не прошло. Не осела могила-то, – также утирая слезы, ответила уже новая хозяйка усадьбы. – А ты-то как, откуда?

– Из Америки, – сообщил Алекс. У него уже была заготовлена версия собственных приключений. Не столько стопроцентно надежная, сколько рассчитанная на текущий невысокий уровень коммуникаций. И на то, что, несмотря на всю свою въедливость, тетушка скорее порадуется вернувшемуся племяннику, чем будет специально выяснять и перепроверять, на каком корабле он приплыл, каким поездом ехал, в каких отелях останавливался… Так что для тетушки ее, по идее, должно было хватить. А вот Гертруде… а Гертруде он решил ее полностью не рассказывать. Потому как если тетушка, исходя из сложившихся между ними взаимоотношений, могла потребовать от него полного отчета, то Гертруду он мог и отфутболить. Мягко, конечно, поскольку портить отношения с Хуберами было совершенно незачем. Но мог. Конечно, женское любопытство – вещь термоядерная, но у него было чем ее отвлечь. Да и подарки, что он заготовил для тетушки, теперь ведь надо было куда-то девать…

Выйдя из ювелирной лавки, Алекс с хрустом потянулся. Трудный день закончился.

Париж был последним из одиннадцати городов, в ювелирных лавках которых он распродавал свои запасы синтетических камней. А куда было деваться? Во-первых, камни одной партии были очень похожи друг на друга по структуре, что в случае продажи крупной партии одному покупателю могло вызвать подозрения. Так что распродавать их надо было мелкими порциями, сформированными из небольших объемов камней из разных партий. А во-вторых, продать всю партию разом можно было бы только крупному оптовику. Но выходов на таковых Алекс не имел. Да и не хотел иметь. Потому что это автоматически означало бы такую бешеную «засветку», что ну его на фиг! Крупные торговцы драгоценными камнями являлись едва ли не самой первой силой на Земле, сформировавшей свои собственные спецслужбы, конкурируя за это первенство только, пожалуй, с менялами. Еще ни у одного государства ничего подобного не было – а у этих было… Причем к настоящему моменту они присутствовали у них в полном объеме. То есть не только разведка и контрразведка, но еще и, так сказать, силы специальных операций. И засветиться перед ними – это как минимум заполучить подарочек в виде очень внимательного «хвоста». Алексу же, с учетом ближайших планов, такой «хвост» не нужен был от слова совсем. И «хвост» был еще самым легким вариантом. Остальные были куда хуже: от захвата и «потрошения» на предмет поделиться информацией о новом месторождении до прямого устранения. Конкуренты, да еще такие – мутные и неизвестно откуда взявшиеся – никому не нужны… Так что лучше вот так – по мелким ювелирным лавкам и мастерским, пару десятков каратов там, пару десятков здесь. Да – долго, муторно, но зато куда безопаснее…

– Один франк, мсье…

Алекс резко развернулся и отпрыгнул назад, одновременно сунув руку за лацкан пальто и хватаясь за рукоятку пистолета. Внезапно возникший перед ним «клошар», как подобных типов называли во Франции, испуганно отшатнулся, но не убежал, а снова умоляюще прохрипел:

– Один франк, прошу вас…

Алекс несколько мгновений сверлил его глазами, а затем, не отпуская рукоятки «браунинга» образца 1903 года, сунул руку в боковой карман и достал однофранковую монету. Дьявол, нервы совсем ни к черту стали. И прибытие подкачало, и то, что запланировано на ближайшее время, тоже выбивало из колеи и заставляло нервничать…

– Благодарю вас, мсье, да благословит вас Господь, – забормотал тот, принимая монету. Но когда «клошар» отошел на пару шагов, до Алекса донеслось уже на русском:

– Проклятый зажравшийся буржуа…

Парень едва сдержался, чтобы не ответить, но сумел-таки промолчать и лишь криво усмехнулся. Вот ведь странно – чего это он с такими взглядами делает в Европе? Это ж у него на родине поют: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!»… А, впрочем, Европа сегодня – то еще дно. Мировая война и целая цепь революций, вызвавшие распад аж четырех империй, наводнили континент таким количеством взрывоопасного материала, которое и не снилось Европе начала XXI века. И что с того, что, в отличие от будущих времен, этот материал был одного с местными цвета кожи? Менее опасным он от этого не становился…