Когда «клошар» скрылся с глаз, Алекс огляделся и отпустил рукоятку пистолета. Он купил его в Париже, в покинутом будущем… Вернее, не купил, а обменял на свое ружье. Оно оказалось весьма известной немецкой фирмы Anschütz. Причем одной из первых ее моделей. Так что, несмотря на весьма поношенное состояние, владелец оружейного магазина обменял его на заказанный пистолет с большим удовольствием. Тем более что в обмен Алекс получил вполне себе ординарный «браунинг» 1903 года, в свое время выпущенный тиражом за сто тысяч экземпляров. Нет, в начале XXI века он тоже был значимым раритетом, но их, в отличие от его ружья, до тех времен сохранилось весьма немало. Алексу же непременно нужен был пистолет, выпущенный именно до двадцатых годов. А лучше и вообще до Первой мировой. Потому что тот вариант выхода на Сталина, который он придумал, предусматривал использование пистолета с последующей сдачей полиции. А антикварный (ну для XXI века) пистолет совершенно точно не может быть почти новым, каковым он должен бы выглядеть, если бы был произведен уже после Первой мировой. Такой вот был у него заказ. И такой пистолет ему и подобрали.

Алекс настороженно огляделся, после чего повернулся и двинулся в сторону ближайшего банка. Надо было обменять французские франки на швейцарские, да и вообще лучше избавиться от наличных. Так что он собирался оформить именной вексель…

* * *

Первые полтора месяца после перехода прошли в некоторой суматохе. Алекс проехался по родственникам и раздал подарки, после чего заглянул в контору адвокатского бюро «Мориц Циммерман и партнеры», где разобрался, почему в том будущем, которое он только что покинул, у него на счетах оказалась намного меньшая сумма, чем парень изначально рассчитывал. Как выяснилось, все дело было в его собственном отсутствии. Герр Циммерман добросовестно подготовил все необходимые документы на расширение и продление патентов, но… без подписи самого патентообладателя они были недействительны. А патентообладатель в этот момент исчез, как ежик в тумане. Потому что ушел за портал… Так что деньги на счет Алекса капали только в течение первых пяти лет. После чего непродленный патент стал считаться закончившимся, и все выплаты прекратились… Разобравшись с этим вопросом, он поручил адвокату вновь запустить процесс нового оформления, заверив герра Циммермана, что на этот раз он никуда не исчезнет и вовремя подпишет все необходимое, а затем выдвинулся в Амстердам с первой партией драгоценностей. Следующий заход был в Антверпен, потом пошли Цюрих, Рим, Брюссель, Вена… А в промежутке между поездками Алекс начал подготовку к патентованию новых технологий. Для чего снова снял квартиру с химической лабораторией. В Люцерне. Потому что теперь, когда основные проблемы с финансами были решены, можно было не торопясь заняться и другими, куда более «вкусными» технологиями. То есть теми, которые, скорее всего, станут востребованы только через несколько лет или даже одно-два десятилетия, но которые потенциально способны были принести ему куда больше денег… А почему в Люцерне? Увы, в Базеле была мадемуазель Фавр. Нынешние Базель, Женева, да и тот же Цюрих, по сравнению с самими собой сто лет тому вперед, представляли собой всего лишь «уютные маленькие деревеньки», где все люди того круга, к которому он будет принадлежать просто по факту своих занятий, грубо говоря, «жопами толкаются». Так что, вернись он снова в Базель, мадемуазель Фавр узнала бы об этом практически молниеносно. После чего, несомненно, она приложила бы все усилия, чтобы устроить ему о-очень веселую жизнь. О-о, он знал это совершенно точно… А на что еще тратить время женщине, так сказать, обиженной в лучших побуждениях, с несколько истеричным характером, если она ведет жизнь обеспеченной рантье? Люцерн же ему очень нравился. Древние деревянные пешеходные мосты, расписанные дома, горные вершины вокруг, буквально летящие над Фирвальдште́тским озером… Недаром он и в оставленном им будущем купил себе квартиру именно в Люцерне. К тому же тут у него была кое-какая поддержка. Да-да, «братец» Манфред, чье семейство после получения «подарков из Америки» и заверений Алекса в том, что у него и мыслей нет претендовать на какое-либо наследство, относилось к вновь обретенному родственнику вполне благосклонно. Ну и была еще одна причина, по которой он предпочел поселиться недалеко от, так сказать, усадьбы Хуберов. Дело в том, что ему уже надоело при каждом переходе падать чуть ли не мордой на камни…

В Лозанну, город, являющийся ключевым для его планов, Алекс приехал восьмого мая, во вторник. Официально – для встречи с архитектором. Кусок земли в одном из медвежьих углов кантона Ури, да еще захламленный какими-то непонятными развалинами, ему продали быстро. У людей этого времени пока не было никаких лишних заморочек по поводу «руки прочь от исторического наследия». Чего уж тут говорить, если в настоящее время даже большинство признанных архитектурных шедевров вполне себе спокойно перестраивались. Причем по меркам будущих времен – совершенно варварски. То есть в них, например, совершенно спокойно пробивались или вообще переносились стены, чтобы внутри этих стен проложить трубы отопления, газового освещения или провести электрическую проводку. А в уютных будуарах с фресками кого-нибудь типа Караваджо или Каналетто мастеровые в замызганных спецовках деловито обустраивали котельные или электрощитовые… Знать, владевшая роскошными дворцами, чьи величественные формы уже столетия ласкали глаз местных жителей и путешественников, ничтоже сумняшеся обустраивала свой быт в соответствии с самыми передовыми возможностями, предоставляемыми бурно развивающимися технологиями, не особенно заморачиваясь сохранением исторической аутентичности. Чего уж тут говорить о каких-то непонятных развалинах… Так что с бумагами все решилось достаточно быстро. Впрочем, Алекс относил это «быстро» в том числе и на счет доброжелательной поддержки Хуберов. Все-таки принадлежность к крупному местному семейному клану значила очень многое не только в России конца XX – начала XXI века, но и в Швейцарии начала XX… Так что теперь он был готов вплотную заняться обустройством, так сказать, межвременного погрузочно-разгрузочного терминала.

Нет, никаких планов скакать туда-обратно, как горный козлик, парень не строил. Если на данном такте у него (ну ради разнообразия) все пройдет более-менее так, как он запланировал, а не как раньше, то более возвращаться в прошлое он не хотел. Зачем? Тетушки Марты больше нет, а более он ни к кому здесь не привязался. Жить же лучше на более технологически развитом временном участке цивилизации – и возможностей больше и, так сказать, для здоровья полезнее. Нет, кое-какой набор медикаментов у него с собой был. Но ведь таблетки – не панацея. Однако кто знает, как все оно повернется…

В день приезда Алекс только заселился в весьма престижный отель «Сесиль», после чего отправился погулять по городу. А на встречу с архитектором поехал уже на следующий день. Для него – жуткая потеря времени. Но здесь и сейчас подобный темп считался как бы даже и неприлично быстрым…

Беседа с архитектором оказалась весьма напряженной. Сеньор Эмилио Бонетти, владелец одного из трех самых модных архитектурных бюро Лозанны, горел неистовым желанием максимально продвинуть в жизнь остромодные сейчас архитектурные стили, буквально навязывая их своему клиенту. У самого же Алекса предложенное отчего-то вызывало стойкую ассоциацию с энгельсскими «хрущобами». Вследствие чего он отчаянно сопротивлялся. Но модный архитектор не сдавался, атакуя клиента раз за разом. Похоже, он видел в этом возможность обессмертить свое имя и быть причисленным к лику «родоначальников» этих стилей в Европе. Потому что Бонетти был весьма амбициозен… Так что разговор довольно быстро стал весьма нервным. Архитектор давил авторитетом и европейской модой, а Алекс возражал, что жить-то в доме ему. И, уж извините, в глухом лесу, на склоне горы, у дикой скалы ему вот на хрен не сдались все эти «чистые геометрические формы».