из книг мне доводилось сталкиваться с понятием «клаустрофобия» — беспочвенным страхом замкнутых пространств. Но нет, ведь в Городе Мертвых я несколько часов спокойно шел по подобному подземному проходу, только в одиночестве, без источника света, без магии и практически без оружия. Если бы подобный страх был мне свойственен, он проявился бы еще там.

Что же здесь, в этом подземелье, было такого, что заставляло меня напрягаться, что неприятно стягивало кожу на загривке?

Чем дальше мы спускались, тем сильнее становилось это беспокойство. Постепенно все мои чувства обострились до предела, а потом в какой-то миг я понял, что ощущаю нечто: присутствие-не присутствие, звук-не звук, запах-не запах… Ощущаю чужой злой взгляд, только не из одного места, а из тысяч. Взгляд, идущий будто бы отовсюду.

Но при этом я не мог уловить ничего реального, ничего такого, что можно было бы увидеть, услышать и убить. Или, хотя бы, прогнать.

— Думаю, мы точно спустились ниже трех подземных этажей, — подал я голос, надеясь, что его звук разобьет это нарастающее ощущение неправильности. Хотя я старался говорить негромко, эхо разнесло звуки, причудливо исказив, будто мы двигались в просторных пещерах, а не по узкой лестнице в узком коридоре.

Кастиан, шедший первым — амулет, сейчас открыто висевший на его груди, освещал нам путь — повернулся ко мне.

— Разговаривать не стоит, — сказал полушепотом. — Мало ли кто еще может тут оказаться и услышать.

Он выглядел обычно. Напряженный и настороженный, но не более, чем того требовала обстановка. Я подумал было спросить, ощущал ли он неправильность этого не-присутствия, но не стал. И без того понятно, что нет, иначе вел бы себя по-другому и говорил бы тоже по-другому. Не стоило пугать его без нужды.

Постепенно коридор расширился, а еще мне показалось, что свечение от амулета Кастиана ослабело. Или же причина была в появлении другого источника света?

— Кас! — позвал я, и он, не дожидаясь объяснения и будто прочитав мои мысли, загасил амулет.

— Да, Рейн, я тоже заметил.

Впереди действительно обозначилось пятно света, росшее по мере нашего приближения. А потом мы подошли к выходу из подземного коридора и остановились.

Впереди перед нами открывался вход в пещеру столь огромную, что даже Большая Пещера из мира Кащи казалась меньше. Светились в ней многочисленные белые камни, вставленные в стены и в пол.

Я шагнул вперед с последней ступени, выйдя за пределы каменного коридора, и ощущение неправильности обрушилось на меня приливной волной. Если до того оно вызывало неприятное беспокойство, то сейчас я почти задохнулся от его силы. Не-звук, не-запах, не-присутствие стали во много раз сильнее, а чужой злой взгляд, прежде разлитый в воздухе и направленный будто отовсюду, сконцентрировался в одном направлении.

Наверное, должно было быть наоборот, но последний момент принес мне облегчение. Теперь я, по крайней мере, знал, в какой стороне находится неведомый враг. Теперь я мог его найти, убить, и, наконец, избавиться от этого мерзкого ощущения, подобного которому я никогда еще не испытывал.

— Может, подождем несколько часов тут, а потом вернемся? — неуверенно проговорил Кастиан, не торопясь следовать за мной в пещеру. Здесь звук голоса, на удивление, уже не разносился эхом, звучал как обычно.

— Вернемся? — повторил я недоуменно, повернувшись к нему. — Там же блокада.

— Ее никогда не держат долго — слишком накладно, энергии уходит прорва, — отозвался Кастиан, продолжая во время объяснения осматривать пещеру, и судя по все более напряженному лицу, результат осмотра ему совсем не нравился. — Барьер сжимается до тех пор, пока не окружит эпицентр прорыва — ну или, как в нашем случае, эпицентр места, где появились химеры. Там служители Северной Канцелярии обездвиживают всех подозреваемых, после чего блокада снимается, а людей забирают в Холодный Дом. Это, на самом деле, происходит довольно быстро. Возможно, уже произошло, но мы на всякий случай можем дождаться ночи.

Звучало логично, но если бы дело было только в этом, Кастиан упомянул бы о возвращении когда мы только начали спуск. И столько времени идти смысла бы не было. Я, честно, даже не представлял, на какой глубине под землей мы находимся и расположено ли это место под столицей или уже за ее пределами.

— Нас могли заметить и запомнить, когда мы бежали по улицам и когда заходили в тупик, — сказал я. — Запомнить и донести служителям Северной Канцелярии. Есть ненулевой шанс, что они нашли и дыру в стене, и тот старый дом, и подземный ход, который мы оставили открытым, и кто-то уже идет по лестнице следом за нами.

Кастиан не ответил.

— Но ты хочешь рискнуть и вернуться, лишь бы не выходить в эту пещеру. Почему? Что ты увидел здесь такого страшного?

Лично я сам про пещеру не мог сказать ничего плохого. Она бы выглядела даже симпатичной, если бы не мои ощущения и не этот неведомый злой взгляд. Может быть, Кастиан тоже начал что-то ощущать?

— Когда мы нашли ход, я предположил, что он принадлежит контрабандистам, — сказал он после паузы. — Подобные тайные ходы идеально подходят, чтобы доставлять запрещенные товары напрямую в богатую часть города, прямо под носом у стражи. Но вот это, — Кастиан махнул рукой в сторону пещеры, — это точно создали не обычные преступники.

— Пещера естественного происхождения, — возразил я.

— Пещера да. Но белые светящиеся круги видишь? Это лунный гранит, камень с редкими магическими свойствами. Никакие контрабандисты не будут тратить такую ценность на освещение обычной пещеры, которая им нужна только для перемещения или хранения товара. И еще одно, лунный гранит считается священным камнем для демонов.

В «Демонологии» подобный нюанс не упоминался.

— И что, по-твоему, это за место?

Кастиан ответил не сразу.

— Думаю… Думаю, что мы попали в святилище черной секты, — сказал он наконец.

Я посмотрел на пещеру заново, стараясь подметить все ускользнувшие прежде детали, но опять не увидел ничего странного или угрожающего. Пещера как пещера, только очень большая, очень ухоженная, очень хорошо освещенная…

Повернувшись к ней спиной, я сделал несколько шагов вверх по лестнице, вглубь коридора. Остановился, прислушиваясь, постоял там, потом вернулся к выходу.

— «Душа города» не хочет, чтобы мы возвращались по этой лестнице.

— Что? — Кастиан уставился на меня недоверчиво. — В каком смысле слова «не хочет»?

— В прямом.

Прежде смутные указания вдруг превратились в четкие и понятные: «Нет. Назад нельзя». Никаких