Мама восприняла возвращение внучки с таким воодушевлением, что это событие словно бы вернуло ей молодость. Она не отходила от Лены ни на шаг, а в случае, если бы вновь приехали полицейские, грозилась вышвырнуть их из окна. Также у нее и Малютина имелся план. Генерал предложил некоторое время пожить у него за городом. Я считал, что это действительно стоящая мысль, потому и планировал дозвониться до Лебедевой и предложить ей и Маруське тоже в итоге присоединиться к маме и Лене. Под пристальным присмотром Малютина им, в принципе, ничего не грозило.

- Ну… Евка вообще мне звонила недавно. Сказала, что собирается куда-то уехать. Просила тебе только этого не говорить, - неохотно сообщил мне Быстриков.

Я озадаченно нахмурился. Лебедева тем самым показывала, что не желает видеть меня рядом?

- Что еще она тебе сказала? - спросил я, предвидя, что Юра просто не хочет вмешиваться, потому и отвечает так отстраненно.

- Да ничего не говорила. Вроде видео ей какое-то прислали, так она сказала, но я не понял, какое именно. А вообще, Егор, ты это… извини меня. Евка и так сама не своя. В общем, я на стороне сестры буду в любом случае.

Он замолчал, я же едва не взвыл от отчаяния. Видео! Господи, как не догадался, что когда женушка забралась ко мне в постель, она наверняка сделала это чтобы разжиться горяченьким материалом. И теперь мне с этим предстояло что-то решать. Вот только как это сделать, если Ева предпочла держаться от меня подальше?

- Я сейчас буду! - заявил Быстрикову и прежде, чем он бы что-то ответил, добавил: - И готовься. Дико хочется выпить. А вообще… кому, как ни тебе, знать, что я и сам на стороне Евы в любом случае?

Произнеся эту весьма пламенную речь, я направился к маме, чтобы договориться с ней о том, чтобы она присмотрела за Ленкой, желательно, в гостях у Малютина, а после ехать к Юре.

Когда я вошел в квартиру Евы и Быстрикова, сразу учуял аромат женских духов. Подумалось, что это вернулась Лебедева, которую теперь Юрик станет от меня прятать. Но мои подозрения очень быстро развеялись, когда мне навстречу вышел брат Евы, за которым шла невысокая и довольно аппетитная девушка - наверняка та самая пассия Быстрикова, с которой он залечивал раны от предыдущих отношений.

- Вот, - сказал я, протягиваю Юрику пакет, в котором лежал скромный набор.

Бутылка старины Джэка Дэниэлса и упаковка сырокопченой колбасы. Не бог весть какая закусь, но сейчас я думал лишь о том, чтобы промочить горло.

- Ага, - кивнул Быстриков и, забрав у меня гостинцы, отдал их своей девушке. - Кстати, это Даша. Даш, а это Егор, отец Евкиной Маруси, я тебе о нем рассказывал.

Та поздоровалась со мной и, больше ни слова не говоря, направилась на кухню накрывать на стол. Хорошая Дарья, умница.

Я разулся и прошествовал следом за Юрой. Здесь, где все напоминало о Еве, находиться было особенно тяжело. Но, в то же время, ароматы ее родного дома лишний раз напоминали о том, за что стоит бороться.

- Рассказывай! - велел я Быстрикову, когда мы сели за стол «переговоров».

Даша устроилась посередине, мы - по краям. Конечно, с Юрой мы никакими соперниками не были, но мне на ум невольно пришла ассоциация с каким-то состязанием, в котором имелся рефери.

- А что рассказывать? - пожал плечами брат Лебедевой, наполняя наши бокалы. - Ты изменил, что ли, Евке?

Выпили. Я занюхал колбасой.

- Ты и впрямь задаешь мне этот вопрос? А я думал, успел неплохо меня изучить, - усмехнулся я и начал рассказывать.

Поведал обо всем. Как ночевал у Августы, пойдя на это ради того, чтобы хоть немного побыть с дочерью. Как услышал веселые истории журнала «Эролаш» из уст конопатой. И как женушка резво запрыгнула ко мне в койку, чтобы, видимо, заснять горяченькое.

- В общем, Ленку она мне вернула. А вот Еву придется возвращать опять, - вздохнул я, приканчивая третью порцию янтарного напитка.

Даша и Юра, надо отдать им должное, слушали меня почти не дыша. Лишь новая пассия Быстрикова задала мне несколько уточняющих вопросов, потому как эту историю слышала впервые.

- Нужно что-то с этим делать, - заявила она, когда я замолчал. - Значит, твой юрист оставил попытки выяснить все в клинике? - спросила Даша у меня.

Я кивнул.

- Да. Да и нечего там выяснять. Все состряпано так, что не подкопаешься. Заводить громкое дело на клинику… В целом, резон есть, вот только снова вопрос - не пострадают ли во всем этом дети?

Быстриков постучал по столу дном бокала. Решительно отставил его и, нахмурившись, отвернулся. Ну чисто Роденовский Мыслитель. Мы с Дашей терпеливо ожидали, когда Юрик все же «отвиснет». Не иначе у него происходила какая-то важная мыслительная деятельность.

И верно - через пару минут он все же повернулся к нам и, кивнув на бокалы, велел:

- Наливай. Есть идейка, нужно ее обмозговать.

Глава 40

Обмозговывание идейки свелось к тому, что этим занялся Быстриков. На все наши с Дашей вопросы он лишь отмахивался, а когда мы прикончили Джэка, и вовсе заявил, что расскажет обо всем завтра.

Правда, после этого всхрапнул и я понял, что ничего толкового от Юры уже не дождаться. Потому, как только мы с Дарьей уложили его спать, я понял - вряд ли Быстриков имел в виду что-то путное, способное помочь мне в решении самого важного впроса.

- Все, я к себе, - сказал, выходя из квартиры Лебедевой. - Если вдруг Юрик проспится и вспомнит, что там у него была за идейка - пусть отзвонится.

Получив заверения Даши в том, что я узнаю о планах Быстрикова в первую очередь, я отбыл домой. Вот и думай, что делать с этим всем дальше…

Я проснулся рано утром с