— Я сейчас полицию вызову. Выметайтесь из моего дома!

Да только на замечание, к сожалению, он отреагировал совсем не так, как Ланцовым хотелось бы. Сначала глаза молодого человека стали чуть больше — он сделал вид, что испуган… А потом губы снова расплылись в улыбке.

— Идите присядьте, Зинаида Алексеевна. Иначе будет ай как стыдно. Полиция-то приедет, а окажется, что зря… Еще и за ложный вызов заплатите. Оно вам надо? Идите-идите… Кудряшка, а ты чего застыла? Пойдем. Ты же решила, что все честно будет? Вот сейчас по-честному и сделаем…

Снова подмигнул, но больше ни трогать, ни еще каким-то образом зазывать в гостиную не стал. Сам прошел, насвистывая…

Аня и Зинаида услышали, как уже оттуда — из гостиной — спросил у сопровождающих его мужчин: «вам чай может, кофе, Константин Андреевич? Огляделись? Нравится? Хороший дом, в принципе… Вы тут все поправите, если захотите…».

Аня тяжело дышала, чувствуя себя струной, натянутой до предела и в любой момент готовой порваться. А еще чувствуя, что бабушкина рука, которая держала ее за запястье все это время, стала ощутимо дрожать.

— Мы ждем ва-а-ас! — а когда из гостиной послышался очередной призыв елейным голосом, Ланцовы вздрогнули в унисон. Переглянулись — обе смотря друг на друга большими глазами. Аня начала махать головой из стороны в сторону. У нее как-то разом пропал дар речи. Все происходящее походило на сюрреалистичный сон. И пусть она не знала, чего хочет от них Вадим, но очевидно было одно — ничего хорошего ждать не приходится.

Зинаида же на поверку оказалась более стойкой. И сильной.

— Пойдем, Нют. Пойдем. Мы себя в обиду не дадим. Послушаем, а потом взашей…

— Нужно Высоцкому позвонить, ба… Это что-то странное. Я не верю этому Вадиму. Он собирался подставить Высоцкого. А теперь…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Никаких подстав, кудряшка, ну вы чего? Боитесь нас что ли? Сколько можно ждать-то?

Говорить о том, что подслушивать чужие беседы — это верх наглости, смысла не было. Тем более, когда все происходящее казалось одним сплошным «верхом». Поэтому, когда Вадим выглянул в коридор, улыбаясь, а потом произнес, глядя на Аню, Ланцовы просто смерили его взглядами — одним испуганным, одним твердым. Он опять пожал плечами, скрылся в соседней комнате. Очевидно, хотя бы возможность провести в коридоре столько времени, сколько они посчитают нужным, у Ланцовых была. И они ею воспользовались…

— Если хочешь — в кухне посиди пока, Нют. Я их выпровожу, потом… — Зинаида очень надеялась на то, что ее голос звучит хоть сколько-то твердо и убедительно. Потому что внутри бурлило.

— Нет, ба! Нет! Я тебя не оставлю! Я с ними говорить буду! — вот только Аня не послушалась, снова замахала головой из стороны в сторону, сжимая бабушкину руку в своем кулаке. Говорила тихо, но уверенно. Да, пусть вначале она растерялась, но теперь… Бросить бабулю, а самой скрыться в кухне — было бы непростительной трусостью.

Зинаида несколько долгих секунд смотрела на внучку, потом вздохнула, кивнула, потянулась было к груди, в которой снова закололо, но вовремя одернула руку. До того, как Аня успела заметить и испугаться еще сильней.

— Хорошо, Анют. Пойдем. Но если вдруг… Я в полицию звоню. Не хватало мне еще…

— Давай Высоцкого наберем, ба! Пожалуйста!

Зинаида сделала шаг в сторону гостиной, но Аня снова поймала ее за руку, зашептала довольно громко. Наверняка в комнате услышали, но ей было все равно.

Она чувствовала, что сейчас произойдет что-то плохое. Чувствовала и отчаянно пыталась это предотвратить. И почему-то… Именно на Высоцкого надеялась в большей степени, чем на полицию. Парадоксально, но…

— У меня номер его… — Зинаида снова задумалась на несколько секунд, потом высвободила руку из внучкиного хвата, стала прощупывать карманы в поисках мобильного… — В кухне, наверное…

— Я наберу, ба. У меня… Номер есть… — очередное признание о том, насколько детали общения с Высоцким скрывались Аней, скорей всего заставили бы Зинаиду еще раз испытать тревогу, да только… Сейчас это не казалось настолько важным. Сейчас вообще все спуталось.

Аня трясущимися руками достала из кармана свой телефон, разблокировала, пытаясь скрыть дрожь пальцев зашла в телефонную книгу, начала вводить «Выс»…

Его номер нашла сразу. Сразу же нажала на «трубку». Не моргая, смотрела на надпись «вызов», отчаянно ожидая, когда пойдут гудки, а потом и отсчет времени разговора. К уху заранее не подносила. Да только…

Вместо гудков женский голос сообщил, что абонент находится вне зоны действия сети.

— Вот черт… — Это услышала и она сама, и бабушка. Обе снова переглянулись, синхронно сглотнули. — Сейчас еще раз попробую, ба. Так бывает иногда. Если человек в «слепой зоне». Но он… Он сегодня уже должен был вернуться. Говорил, что сегодня…

Аня лепетала, снова нажимая не значок телефона. Во второй раз смотрела на экран еще напряжённей, а потом…

«

Абонент находится вне зоны действия сети. Пожалуйста, позвоните позже или…

«.

Скинула, подняла на бабушка взгляд…

— Идем, Анют. Идем. Скорее всего, Высоцкий в курсе. И нам… Не поможет. Идем.

Зинаида, в отличие от внучки, ложных надежд не питала. К ней в дом пришли люди, добра от которых она изначально не ждала. И пусть изо всех сил старалась научить внучку верить в чудеса, а еще реализовать их в меру своих сил, но сама… В чудеса уже не верила. Да только хамству отпор еще могла дать. Ей казалось, что могла.

— Зря вы Высоцкого тревожили… Он в небе скорей всего…

Вадим, естественно, слышал каждое сказанное Ланцовыми друг другу слово в коридоре. Поэтому, когда они зашли в комнату, заняли кресло — Зинаида села в него, а Аня устроилась на поручне, не отказал себе в комментарии.

Местные жительницы снова переглянулись, Вадим усмехнулся, «белый воротничок» остался безучастным, перебирая какие-то бумажки в своей папке, а «Константин Андреевич», вольготно устроившийся на их чистом диване, рассмеялся — то ли чему-то своему, то ли реагируя так на очевидно непонятные для него слова Вадима.

— Летит из Берлина.

Он же пояснил, продолжая с улыбкой смотреть на Ланцовых, потирая руки. Особенно много внимания он уделял Ане, которая в свою очередь изо всех сил старалась отвести взгляд. Потому что… В его будто красной змейкой бегущей строки читалось «сейчас будет плохо, кудряшка, а могло быть хорошо»…