не убивала я сама. — Мне почему-то стало обидно за мужа. Наследник престола до сих считал его вселенским злом во плоти и главным организатором всех наших проблем.

— Софи, уже поздно, мы перебрали все факты и, сдается мне, все равно не разгадаем эту шараду прямо сейчас, — вмешался Каллен. — Раз окровавленные вещи подкинули всем нам, а обыска все еще не устроили, у этой эскапады другая цель. И мы ее не угадаем без подсказки. Которую остается только ждать. Желательно лежа в кровати, потому что здоровый сон нужен всем и прежде всего юным леди.

— Интересно, а кому-нибудь еще подкинули одежду в крови? — Я признавала, что Каллен говорит дельные вещи, тем более что уже давно вынуждена была давить зевоту.

— Узнаем утром, — непреклонно заявил брат. — Вряд ли, конечно, об этом станут говорить вслух, но у тебя есть лейри. Дадим тому же псу понюхать одну из тряпок, и он точно скажет, в каких комнатах спрятано подобное. Идемте отдыхать. Софи, я провожу тебя. — И Каллен так взглянул на дернувшегося было наследника, что тот моментально сдулся.

Элоди же тяжело вздохнула, окинув всю нашу компанию нечитаемым взглядом, и поспешила отправиться к себе, категорически отказавшись от сопровождения Роэля. Напоследок еще и так на него глянула, что бедолага опять подавился воздухом. Хм… принц героине больше не по нраву? А, точно, вроде фаворит теперь Юльвар. Тем не менее девушка вполне спокойно общалась с нами на предмет его возможной виновности.

— Давай еще Лекса проверим. — Я взяла брата под руку и задумчиво свернула в сторону от супружеских покоев.

— А он разве не в твоей спальне? Хотя, впрочем, о чем я спрашиваю. Этот эгоистичный прилипала не отпустил бы тебя одну даже ко мне, если бы не был чем-то занят в другом месте.

— Ну… — тут я задумалась, стоило ли говорить брату о нашей размолвке. То есть не размолвке, а о том, что я передумала быть замужем. Каллен, конечно, будет в восторге, но мне кажется, в данный момент это все же не к месту. Сначала надо разобраться с трупом Альбы и кровавыми тряпками по всем комнатам. А дальше посмотрим. — Я устала, переволновалась и попросила его переночевать отдельно.

— Правильно сделала. Может, я все же сначала отведу тебя в покои, а потом сам все проверю? — Я красноречиво нахмурилась на эти слова. — Нет? Ладно, тебя не переупрямить, — улыбнулся мне брат.

— И не надо, — машинально согласилась я, открывая дверь в маленькую комнатку с единственным окошком под самым потолком. Бывшая кладовая, переоборудованная во временную спальню.

Алексина там не было. Зато окровавленная рубашка была. И тоже спокойно лежала себе на кровати.

— Знаешь, что-то мне все больше кажется, что тот, кто разложил этот реквизит, точно не хотел никого подставлять. Подкладывать одинаковые «улики» всем не просто глупо, а нереально по-идиотски. Но теперь я вообще не понимаю, зачем это надо.

— Согласна, — машинально кивнула я. — Но где мой муж?

— Вернулся в вашу спальню? — предположил Каллен и отчего-то едва заметно ехидно ухмыльнулся.

— Пошли проверим, что еще остается…

Увы. В моей спальне тоже было пусто. То есть это сначала мне так показалось. А потом свисающее с кровати до пола покрывало шевельнулось, и я едва не взвизгнула, спрятавшись за спину брата.

— Что ты тут делаешь?! — Этот огненный гребешок было сложно с чем-то перепутать. — Ты… это ты подбрасываешь всем кровавые тряпки? Зачем?!

Петух, сердито кулдыкнув на Каллена, ощетинившегося двумя неизвестно откуда выхваченными кинжалами, вылез из-под кровати и самодовольно выпрямился, аккуратно положив на постель очередную измазанную алым рубашку:

— Все вытер, госпожа хозяюшка! Нигде черной крови не осталось! А то ишь! Мало того, что собрата зарезали, так еще и проклятье на его крови хотели навести на тех, кто под моей защитой!

— Какого собрата? Кто зарезал? Проклятье? — Очень хотелось накрыть гудящую голову подушкой и просто выключить это все.

— Хм, а действительно, на ритуал это больше походило, чем на улики… — пробормотал Каллен, убирая оружие обратно за пояс.

— Не знаю кто, — довольно беспечно пожал плечами петушок. — Но где-то далеко убили моего черного брата по зверю. И привезли сюда его кровь, чтобы навредить. Ну а я вот, собрал. И собственной кровью замыл, чтоб на вас посмертное от собрата не пало. Вы ж не виноваты. Теперь вы должны мне две… — нет, три! — пиалы с орешками в крови.

— Да хоть четыре… — Я обошла лейри и обессиленно села на постель. — Сумасшедший дом. Кто это сделал, как теперь выяснить?!

— Так пса попросите, — подсказал петушок. — Он учует, кто из гостей постарался. Орешков хочу на завтрак, госпожа хозяюшка. Не забудете?

Я тяжело вздохнула и уже хотела отослать всех прочь — утро вечера мудренее. Но не успела.

— Что ты тут делаешь? — Голос Алексина, появившегося в дверях, не сулил петушку ничего доброго.

— Вот! — Лейри сначала испуганно моргнул, потом посмотрел на меня, опомнился и победно поднял окровавленную рубашку: — Проклятье убираю! Вы, господин, как и в прошлый раз, все проморгали! Если бы не я, опять бы пришлось госпожу хозяюшку на крыльях да в пещеру к драконам!

Я открыла рот, чтобы хоть что-то сказать, но не успела. В глазах уже привычно начало темнеть. Последним, что я услышала, было полное злости шипение мужа:

— Заткнись сию секунду! Если бы не ты, идиот в перьях, никто бы и не умер! Софи! Демоны! Опять!

Глава 38

Так. Лежу. Дышу. Уже хорошо. Почему темно и голоса? Снова похмелье?

— Еще раз моей сестре станет плохо, — голос Каллена был тих и искрист от едва сдерживаемой ярости, — я собственными руками тебя придушу. И мне будет плевать на всё! На твой статус, на твои намерения! Если моей сестре рядом с тобой угрожает хоть малейшая опасность…

— Иди в задницу, — так же зло и тихо, но без малейшего пафоса ругнулись в ответ голосом мужа. — Да поглубже! Я предупреждал вас всех не болтать лишнего! Какого беса вы устроили военный совет среди ночи, завлекая в это дело Софи? Она вообще должна быть в стороне и ничего не должна знать! Забыли, о чем мы с вами договорились?!

Опачки… А я, пожалуй, еще полежу, притворяясь обморочной. Тут заговор, с участием брата и прочих героев, а мне не сказали?! Хотя логично. Заговор против меня.

Логично… и возмутительно!

— Да мне насрать! — Ой… впервые слышу, чтобы Каллен выражался так грубо. Он ни в тексте, ни в жизни не позволял себе таких слов. — Ты все это заварил, ты и разбирайся!

— А вот