было бы верхом наивности. Выйти на крышу, чтобы потом спуститься в торце дома по пожарной лестнице? Так, крыша двухскатная, снега и льда на ней немерено, сверзнуться, как нечего делать. Значит, все-таки оставался чердак.

Тщательно упакованному саквояжу Михеича вернули первозданный вид, и мужчины пошли воевать с замком на люке.

Я наблюдала за ними в открытую дверь и увидела, что они его победили, после чего скрылись на чердаке.

«Господи! Пошли нам удачу!» – взмолилась я, продолжая активно копаться в шкафу. И выбрала себе уже поношенную черную каракулевую ужасающей тяжести шубу по одной-единственной причине – она была самой большой и длинной.

Принеся из кухни стул, я взялась за антресоли, где нашла самые большие сапоги – нога-то у меня не как у Золушки, а соответствует росту, – они были войлочные с молнией впереди фасона «Прощай, молодость».

Ну мне в них не по красной дорожке идти! Правда, и они мне были маловаты, но это же войлок, а не кожа, как-нибудь до машины доковыляю. Там же на антресолях я нашла большой пакет с разными платками и перчатками.

Я выбрала большой платок такой расцветки, что в глазах рябило, и варежки с узором. Маскарадный костюм был завершен.

Вернувшись к Сергею, я увидела на столе пачку фотографий и взяла верхнюю, еще черно-белую, девушки лет семнадцати в открытом летнем платье и драгоценностях.

Я смотрела и не верила, что такая совершенная красота может существовать в этом мире. Рафаэль с нее Мадонну бы писал! Теперь я поняла слова Лады о том, что ей даже женщины любовались.

Я убрала фотографии в свою сумку и спросила:

– Здесь, случайно, нет мужских вещей большого размера, чтобы Ивану подошли?

– Дед был высокий и здоровый, в смысле полный, но после его смерти бабушка все его вещи в благотворительный фонд отдала.

– А бабушкины тогда почему остались? – удивилась я.

– Луиза не разрешила, – пояснил он. – А мы с ней никогда не спорили. Никто! Все было так, как она хотела.

Я ни словом, ни взглядом не дала ему понять, что уже многое знаю о его семье, мы просто молчали, когда он вдруг оживился и сказал:

– Вспомнил! Дед с бабушкой собирались в санаторий, и он себе заказал новый спортивный костюм и кроссовки. Только их привезли уже после его смерти. Все было совершенно новое, он ведь все это даже не примерил, вот бабушка и решила оставить для меня, на вырост. А я не вырос. Пойду принесу.

Пока он ходил, вернулись Эдик с Иваном, и, увидев их довольные лица, я облегченно вздохнула – получилось.

– Галя, упакуй снова. – Эдик отдал ей саквояж. – Теперь я понимаю, почему Михеич так над своим инструментом трясется – цены ему нет.

Пришедший Сергей держал в руках пакет с костюмом и обувную коробку и протянул их Ивану.

– Примерь, может, подойдут.

Тот ушел в другую комнату, а Эдик предложил:

– Поступим так! Первой уходит Татьяна, вторым – Иван. Когда станет известно время начала операции, мы с Галей и Самвелом за минуту до этого уже будем с грузом возле двери на улицу. Как только инкассаторы с охраной входят в подъезд – только надо их предупредить, чтобы они с улицы подъехали, – мы с Галиной выходим и идем к машине. Нас, естественно, будут задерживать, но мы, пусть и на короткое время, отвлечем внимание и часть сил оттянем на себя. Следом за нами тут же выходит Самвел с людьми, и они быстро уезжают. До банка далеко ехать? – спросил он у меня.

– Пять с половиной кварталов в сторону центра, – мысленно прикинув, ответила я. – Очень надеюсь, что будет еще какое-нибудь прикрытие, кроме охраны.

И тут раздался звонок в дверь, именно в дверь. Не знаю, кого как, а меня это неслабо напрягло.

Первым, двигаясь совершенно бесшумно, возле нее оказался Эдик и, рывком ее распахнув, мгновенно втащил внутрь какого-то парня, одновременно вывернув ему руку на излом, а в другой руке у того была большая сумка.

Я бросилась к ним, присела, заглянув в лицо парню, и руками показала Эдику, чтобы он его отпустил.

Распрямившись, Митя, а это был он, только выразительно покрутил пальцем у виска, зло глядя на Эдика. Тот в ответ развел руками и показал на домофон. На это Митя вытащил из кармана кнопку от домофона и сунул тому под нос, я тоже посмотрела – на кнопке было написано «Универсал». На этот раз Эдик развел руками с уже виноватым видом, а Митя поставил на пол большую сумку, расстегнул ее и вытащил… мешок с мусором. А что? Все правильно! Мужик пришел домой, раз своим ключом дверь подъезда открыл, поставил в коридоре сумку, а жена ему тут же мешок с мусором – мол, выброси, дорогой. Уж сколько анекдотов на эту тему было!

Саму сумку Митя ногой подтолкнул к нам и повернулся ко мне. Но я покачала головой и показала на Эдика, одновременно рукой подзывая к себе появившегося в коридоре Ивана, уже в спортивном костюме и кроссовках. Штаны ему были коротковаты, а куртка тесна, оставалось надеяться, что на это не обратят внимания. Но вот кроссовки явно оказались впору, потому что двигался он легко.

– Все технические вопросы обсуждай с ними, – предложила я.

Оставив их втроем, я дотолкала сумку до комнаты и там полезла посмотреть, что в ней. Оказалось, что там полная зимняя экипировка бойца ЧОПа в вакуумной упаковке, потому и места хватило не только для нее, но и для мусора.

Я вытащила полиэтиленовый мешок на стол, и мы с Галиной в четыре руки его разобрали, а Сергей, не приглашенный на военный совет в силу своей полнейшей профнепригодности, с любопытством все рассматривал. Тут к нам присоединились Эдик с Иваном, который, окинув стол опытным взглядом, сказал:

– Пойдем, я тебе помогу.

Они скрылись в спальне, но Иван почти тут же появился с бронежилетом в руке и протянул мне.

– Зачем? – удивилась я.

– Таня, ты права на риск не имеешь, – веско сказал он. – То, что уедет в банк, – капля в море по сравнению со всем