— Именем его Избранного Величества Гамилькара, объясниться! — звучно выкрикнул Ганнон, вновь подражая Виннару, но уже другой стороне его нрава. Грозный голос, как оказалось, удавался ему лучше успокоительного. Кинжал при этом качнулся на перевязи и нелепо шлепнулся о бедро. «Надо бы обзавестись мечом для солидности», — промелькнуло в мыслях юноши. Стражники вздрогнули и обернулись, двое двинулись вперед с недобрым выражением на лицах, но третий остановил их и прошептал что-то.

— Отпустить! Продолжать поиски! — повелел стражникам Ганнон, не выходя из образа, ощущая душевный подъем: неужели его друг чувствует себя так постоянно? Неудивительно, что он такой довольный все время.

Стражники молча отправились по своим делам, мрачно перешептываясь. Неардо же, немало удивленный произошедшим, повернулся к своему спасителю и открыл было рот, как вдруг его лицо изменилось: он узнал пришельца.

— Доброго дня, господин! — Купец поклонился, прижав правую руку к сердцу, а затем сложил их на груди. — Как вино? Понравилось ли другу?

— Доброго, почтенный. — Ганнон с улыбкой повторил приветственный жест. — Не то слово. Стоит каждого тана.

— Ох, такой плащ! Такой мех, сапоги, а торговался как за последнюю медь! — Неардо вскинул руки, обводя ими собеседника сверху вниз, комментируя гардероб. «Кажется, умение сбивать цену, будучи богатым, – это для них добродетель», — внутренне усмехнулся асессор.

— А ты, почтенный, все в городе? Не закончился еще курум? — вслух поинтересовался Ганнон: ему не терпелось перейти к делу, но нужно было соблюсти этикет — это время окупится.

— Да, признаться, дела идут хорошо: вы, северяне, пьете дрянь, но кто я такой, чтобы осуждать? Пришлось везти еще этих твоих черных бутылок с гор…

— Почтенный…

— Но племянник мой всегда наготове, и по Голоке можно легко доплыть до…

— Хиас’ор!

— Да! — Неардо заморгал, но на окрик не обиделся, а лишь поклонился. — Конечно! Я должен отблагодарить: если бы не вы, то эти тсакуры… есть вино, серебро, да даже курум…

— У тебя ведь есть лодка? — вновь перебил торговца Ганнон. Неардо опасливо оглядел странного господина, что может разогнать королевскую стражу словом. Торговец пытался понять, не угодил ли он из пасти барракуды да прямо в акулью. Он медленно кивнул. — Меня нужно быстро довезти, тут недалеко, — с улыбкой закончил Ганнон.

Неардо просиял и всплеснул руками, воскликнув:

— Конечно, господин! Я и рад сейчас убраться отсюда, признаюсь честно.

— Лодка быстрая? — с усмешкой спросил юноша.

Неардо понадобилась вся благодарность, весь страх и вся сила воли, чтобы сохранить спокойствие.

— Да, господин, — коротко кивнул он, сказав все, что хотел, одним лишь взглядом голубых глаз. — Куда вам нужно? Против течения реки идти хорошо, пока есть ветер с моря, — лучше отправляться сейчас.

— Нам в другую сторону, к маяку.

— Ты все так же меня не жалеешь, господин… — вздохнул торговец, облокотившись на прилавок и покачав головой. — До Серебряной Бухты и обратно плыть или ты?.. — Неардо затих.

— Да. — Ганнон кивнул. — Будет что племяннику рассказать, почтенный.

***

Пока подручные собирали товар, Хиас’ор сноровисто подготовил яхту к плаванию. Борта отливали красным в лучах солнца, на зеленом парусе красовалась золотая хризантема.

— Сюда много вина не влезет, почтенный, — сказал Ганнон, сидя на корме. — На этой племянник и ходит?

— Нет, господин, на той, — неардо указал на корабль побольше, покачивающийся на волнах неподалеку. А затем, не без гордости, постучал по красному дереву. — А эта для меня, это мой… Молх, как это по-вашему? Надел? Наследство? Честь? В общем, хеавор, самое главное.

Со спущенным парусом яхта пошла по течению реки в сторону моря. Мост, по которому Ганнон переходил из Речного города в Замок, одновременно служил речными воротами: металлическая решетка охранялась и редко открывалась полностью. Она отделяла участок речных берегов Замка и квартала знати от рынка и городских районов на юге. Знакомые стражники моста по сигналу полностью открыли проход для яхты. Судно проплывало между Внутренним садом на восточном берегу и причалами поместий – на западном. Хиас’ор во все глаза смотрел на придворных, гуляющих среди деревьев. Слышалось беззаботное пение птиц. «Как будто и нет того ужаса в нескольких минутах ходьбы от этого райского уголка», — мрачно подумал Ганнон, глядя на Зеленую Стену, пока его спутник наслаждался видом.

Отплыв чуть дальше, они увидели еще одну яхту, тоже из красного кедра, но на парусах – цвета знатного дома. На палубе были молодой господин и его учитель, седой неардо. Наставник махнул рукой и отсалютовал проплывавшей мимо хризантеме на вымпеле. Хиас’ор ответил тем же, они обменялись несколькими короткими фразами на своем языке и рассмеялись. Разойдясь с соплеменником и выйдя в море, виноторговец уверенно поставил паруса и направился вдоль берега на запад – к маяку.

— Ну как поездка, почтенный? — прикрывая лицо от ветра, выкрикнул Ганнон.

— Не поездка, плавание! Великолепно! Думаю, я понравился той даме в голубом платье! — рассмеялся в ответ Хиас’ор.

— Не сомневаюсь в этом. О чем говорили с наставником юного лорда? — поинтересовался асессор. Яхта быстро летела на запад мимо храма и стен внешней гавани.

— Спросил, не скучно ли ему, он ответил, что золото хорошо лечит тоску! А он спросил про тебя, господин! — Неардо перекрикивал шум волн и ветра.

— А ты что?

— Сказал, как есть, что это цорра ботеро, как бы перевести? Вынужденная, но не бесплатная услуга почтенному? Власти? Как-то так. — В голосе торговца не было намека ни на обиду, ни на несправедливость. Ганнон только пожал плечами, «Понять неардо» – так на севере от гор говорили про заведомо безнадежное дело.

После гавани по левому борту стал виден пляж: и без того всегда многолюдный, сегодня он был полон горожан, что пришли посмотреть на цирк, раскинувшийся чуть дальше от берега. А местные уж точно не откажут себе в удовольствии что-нибудь продать или украсть в такой толпе.

Наконец стал виден Маяк. Его вершина, конечно, была заметна издалека, но вот показались и строения Морского Легиона у подножия. Проходя мимо бухты, где стояла на приколе Сцилла, Хиас’ор помрачнел и сплюнул за борт. Ганнон, удивленный таким пренебрежением, полюбопытствовал:

— Разве вы не любите корабли?

— Еще как любим. — Неардо с тоской взглянул на парус. — И Флотилию свою мы любили…

— Ох, прости, почтенный, я