было одним большим тревожным сном. Но нет, я действительно сделала подпольную операцию какому-то человеку. Не понимаю, как. Даже смогла поставить анестезию, представление о которой до сего дня имела лишь довольно поверхностное. Просто действовала на автомате, по учебнику. Полностью отключила страх и эмоции.

Когда я поняла, что просто уйти не получится, решила, что мой долг спасти этого мужчину и думать нужно только об этом. Если я уеду, он точно умрет. А так хотя бы есть призрачный шанс.

Ранение оказалось глубоким, очень сложным. Пуля застряла в ребре, в каких-то миллиметрах от сердца. Прежде мне никогда не доводилось даже присутствовать на подобного рода операциях, не то, что делать самой. В одиночестве.

– Он будет жить? – спросил Невзоров, глядя на проведенную мной работу. Пациент мерно дышал.

– Не знаю, – честно ответила я, стягивая одноразовые перчатки. – Ближайшие 24 часа будут решающими. Я сделала все, что могла. А теперь хочу поехать домой.

– Говорить он сможет?⠀

– Не знаю. Скорее да, если очнется. Но его нельзя напрягать, нужен полный покой и пристальное внимание врача. Эта операция лишь малость, дальнейшая его жизнь зависит от ухода.

– Меня не волнует его дальнейшая жизнь, – холодно сказал Василий Александрович, – он просто должен очнуться и кое-что нам рассказать. Все.

– Я просто предупредила, это мой долг.

– Я очень благодарен вам, Анна, и теперь перед вами в долгу. Вы всегда можете обратиться ко мне за людей помощью.

– Спасибо, но мне ничего не нужно. И деньги тоже. Просто отвезите меня домой.

⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀

Не понимаю, куда именно я не по своей воле влезла и что мне за это будет. Надеюсь, что наши пути навсегда разошлись и я забуду обо всем как о страшном сне.

Выйдя из комнаты сына, бесшумно закрываю за собой дверь и иду на кухню, где горит приглушенный свет.

Ратмир сидит за барной стойкой, в его руках телефон, а во взгляде сотня вопросов.

– Где ты была? – начинает с главного. – И что это за сообщение от тетя пришло? Какая черная машина? Какой лес? У меня сел телефон и поэтому я не слышал твоего звонка. Потом забрал из машины зарядку, включил и тут такое! Я звонил тебе с десяток раз, ты не брала трубку.

Не брала. Потому что не знала, что сказать.

Когда я писала то сообщение, еще не знала, к кому меня везут и зачем. Когда узнала – пожалела, что написала такое.

Невзоров ни о чем прямо не говорил, но я сама поняла, что о таком нельзя распространяться, не дура. Ратмиру не нужно об этом знать.

Но как объяснить то дурацкое смс?

– Ань! – напоминает он о себе. – Что это было?

– Спасибо, что остался с Мишей. Наверное, дома тебе влетит от жены.

– Не уходи от ответа! – начал злиться он. – Я места себе не находил. Понятия не имел, где тебя искать и что это за история с машиной такая! Что за машина? Кто увез? Куда?

Понимая, как тупо это будет выглядеть, говорю единственную версию, которую хватило сил придумать.

– Это была… шутка.⠀

– Чего? – не верит своим ушам он. Не верит, и правильно делает. – Шутка? Ты это серьезно?

– Извини. Глупо, понимаю.

– Время третий час ночи! Ты пишешь степное смс, исчезаешь. И шутка?

Я понимаю, как все это выглядит. Ребенку нездоровилось, а мать, вместо того, чтобы быть с ним рядом, куда-то исчезает и так по-идиотски шутит.

– Долго объяснять. Мы поспорили с коллегами, я проиграла… В общем, прости. Пришлось задержаться на работе. Телефон лежал в сумке, не слышала…

Закапываю себя больше и больше.

– Я звонил на работу, сказали, что ты ушла, – пристально смотрит на меня он. А потом опускает взгляд на мои руки. – Чья это кровь?

Кровь на рукаве. Чуть испачкала, когда осматривала раненного парня.

– Это… это не моя. Не волнуйся, я не ранена, ничего такого. Забыл, где я работаю? Это кровь пациента, случайно вышло.

Ратмир слезает с барного стула и подходит вплотную ко мне. Берет мое лицо в свои руки и смотрит в глаза.

– Если у тебя какие-то неприятности, расскажи мне.

– Нет, никаких неприятностей. Все… все хорошо, правда.

– Ты настолько мне не доверяешь?

– Мне правда нечего сказать…

Я безбожно вру и знаю, что он мне не верит. Но мне страшно рассказывать правду. Почему-то кажется, что чем меньше человек об этом знает, тем лучше.

Несколько секунд он смотрит на меня и молчит, а потом неожиданно крепко обнимает.

– Я правда ужасно волновался. Не хочешь пока говорить – ладно. Но пообещай, что больше ты так не сделаешь.

В носу щиплет, он нервного напряжения, усталости, страха и… радости, что он здесь. Рядом со мной. Не смотря ни на что.

– Больше не сделаю, клянусь.

Это объятие делает меня беззащитной и лишает силы. Дарит мне глупые иллюзии.

– Ты можешь ехать домой, – произношу тихо в его плечо. – Думаю, ты найдешь, как объяснить позднее возвращение.

– Нет, я останусь сегодня здесь. Не оставлю тебя одну. Если ты не против.

Понимаю, что ждала подобных слов. Мне так необходима сейчас поддержка, просто понимать, что я не одна.

Утром все станет иначе и восприниматься будет проще, но сейчас, после пережитого…

– Хорошо. Я постелю тебе на диване.

– Не нужно, я все сделаю сам.

Киваю вместо ответа и медленно бреду к ванной.

– Ань! – окликает он меня. Оборачиваюсь. – Я тебе не враг. Больше не враг. Ты можешь мне доверять.

– Я знаю. Да, знаю, – и ухожу, чтобы еще немного побыть одной и привести саму себя в чувства.

Часть 36

Утро началось непривычно. Хотя бы потому, что выйдя из комнаты и добравшись с полузакрытыми глазами до ванной, я сталкиваюсь там с Ратмиром.

Он стоит в одних брюках, без рубашки, и я вижу, что прошедшие годы он не тратил зря – его тело приобрело еще больший рельеф и упругость.

– Доброе утро, – голос после сна немного хриплый. – Я не знала, что ты тут.

– Я уже выхожу, – он кидает в стакан зубную щетку и берет белоснежное полотенце.

Вчера в стакане стояла