“Лесопарк”. Молодежь, стоявшая у касс, курила за углом, пряча сигареты в кулак. То и дело оттуда слышались смешки, видимо, ребята были под шафе…

– Вы-то мне и нужны…– решил Парасюк. Направляясь к ним быстрым шагом. – Ребятули, помогите кто сколько может, опохмелиться хочу сил нет…Помру ведь…– он стремительно сокращал дистанцию, а когда до первого парня оставался шаг, мгновенно скрутил “маваши” в пол силы, опрокинув того на спину в бессознательном состоянии.

– Эй, ты чего!– закричал второй из них, сделав неловкий выпад, попытавшись провести апперкот в челюсть до того неуклюжий, что Парасюк даже не стал блокировать удар. Вместо этого он увернулся, сойдя с траектории и провел изумительную подсечку, за которую его несомненно похвалил бы его учитель рукопашного боя в семинарии.

Девчонка завизжала, даже не подумав убегать. Значит точно были под шафе…Третий подросток, как мог закрыл своим телом барышню, но и наступать не изъявлял желания.

– Брось визжать!– рявкнул он девчонке.– Сейчас уйду….

В кармане первого обнаружился довольно-таки неплохой смартфон, который тут же перекочевал к бывшему инквизитору в карман. Цыкнув на подростков Парасюк рванул прочь, спиной ощущая, как вокруг него стягивается петля, состоящая из охотников.

Ему удалось запрыгнуть в проходящий мимо троллейбус. Номер его он не рассмотрел, да и неважно это было. Главное, чтоб подальше от лесопарка, подальше от дачи всесильного главы инквизиции. Есть шанс! Есть! Еще поживем! Бабуля, с которой он плюхнулся рядом, скривилась и пересела на другое место. Черт с ним! Теперь телефон…

Паренек с паролями, слава Богу не заморачивался. Номер удалось по памяти набрать легко и быстро. К счастью у Парасюка никогда не было с этим особых проблем. Отец Никифор снял трубку на четвертом гудке.

– Слушаю!– недовольно буркнул он в трубку, видимо оторванный от сотворения всех смертных грехов, кроме смертоубийства.

– Нас раскрыли,– торопливо произнес Парасюк, прикрыв ладошкой микрофон от лишних ушей. – Полтавчанина взяли. Он в службе! Мне удалось сбежать…

– Где ты сейчас есть?– быстро спросил Никифор, мгновенно оценив всю ситуацию.

– Проезжаю Сумскую!– Парасюк огляделся, чтобы определить свое местонахождение.

– Выходи на Университете, телефон выбрось подальше от метро. За тобой сейчас приедут… Черный “мерс” с тремя семерками в номере! Понял?

– Слушаюсь, шеф!– преувеличенно бодро отрапортовал бывший инквизитор, но в трубке уже раздались короткие гудки.– Постойте!– закричал он, видя, как бабуля, презревшая его общество засобиралась на выход.– Постойте!– он догнал ее уже у самых ступенек и отдал телефон.– Мне уже не нужен, а вам пригодится…

– Но…

– Берите! Назад все равно не возьму!– он легко обогнул старушку, выпрыгивая из троллейбуса. Настроение неуклонно поднималось. До станции метро “Университет” он решил пробежаться. Его не забыли! Его не бросили! Он продолжал оставаться в игре.

На “Университете” всегда много народа. Иначе нельзя, название говорит само за себя. Чернокожие красотки с заплетенными дредами, узкоглазые азиаты, украинцы и даже индусы крутятся возле этого островка молодежи и студенчества. Неудивительно, что отец Никифор запланировал забрать его именно здесь. Будь Парасюк на месте епископа, то поступил бы точно так же. Наружному наблюдению легче повеситься, чем не упустить объект наблюдения в этом сплошном потоке людей, лиц, одежд и новомодных гаджетов.

“Мерседес”, нужный ему, Парасюк обнаружил почти сразу же. Уселся на заднее сиденье, кивнув водителю. Движок взревел, мягко качнув машину на рессорах. Блаженно откинувшись на кожаном кресле, бывший инквизитор задремал, только сейчас ощутив, как устал за последние несколько часов.

Дорога пролетела мгновенно. Очнулся он от того, что машина качнулась, притормаживая. Водитель полуобернулся к нему и показал на плотный платок из черной непроницаемой ткани, приглашая надеть на глаза.

– Зачем этот цирк?– возмутился Парасюк, но все же послушался немого укора в глазах шофера, спасшего ему сегодня жизнь.

Его повели какими-то коридорами, несколько раз он сворачивал влево, два раза вправо, ощутимо приложился, когда спускались по лестнице в какой-то подвал. Вокруг была ужасающая тишина, будто он один остался в этом мире, и тот кто его ведет, а остальные все исчезли в ходе глобальной катастрофы. Нет…Не исчезли…По глазам ударил яркий луч лампочки. Парасюк зажмурился и отвернулся.

– Рад, что хоть кому-то удалось спастись!– сквозь прищуренные веки, бывший инквизитор разглядел круглую фигуру отца Никифора. Они были одни в этом подвале, скупо освещенном лампами дневного света. Перед ними стоял широкий стол, накрытый дорогой едой и кагором.

– Спасибо вам…Если бы не вы…– Парасюк потряс головой, приходя в себя, после сна, резкого пробуждения, после все того, что случилось с ним за последние пару часов.

– Полноте вам, мой друг. Полноте…Я доверился вам! Вы доверились мне! – осклабился епископ львовский.– Как учить Христос, полюби ближнего своего, как самого себя…– епископ сделал приглашающий жест за стол.– Я отчего-то решил, что ты голоден! В Инквизиции вряд ли накормят…

– Особенно там, батюшка!– обрадовался Парасюк, ощутив, как сосет голодный желудок.– гостеприимства у них нет ни на йоту!

– Так уж так…– закивал своей огромной бородой епископ Никифор, разливая по бокалам кагор.– А что так? Как так вышло, что нашу затею раскрыли?

– Чего не знаю, того не знаю…– бывший инквизитор запихнул в рот кусок свеж сжаренного мяса, наплевав на грязные пальцы, с удовольствием прожевал, ощутив, как из уголка рта течет горячий жир.– Мм мм…– замурлыкал от удовольствия он.– Меня привезли на дачу, а там уже наш полтавский друг!

– Странно…– промолвил, задумчиво теребя бороду, Никифор.– Только что я ему звонил, а он говорит, что на месте, у себя в епархии, в Полтаве…

– Не может такого быть!– побледнел Парасюк.– Я сам, своими глазами видел!

– Верю, верю…– замахал руками на него епископ.– Не зря говорит Отец наш Всевышний, что не доверяй глазам своим, а доверяй душе человеческой, наполненной…

– Бред!– воскликнул бывший инквизитор.

– Может быть…может быть…А кто еще был на допросе?– как бы невзначай поинтересовался святой отец.

– Да…

– Что да?

– Девушка была,– потупив глаза, произнес Парасюк, перестав жевать, – Карина – младший инквизитор. Я с ней спал.

– Вот…Не зря, сын мой, прелюбодейство считается одним из смертных грехов! Не мог ей чего наболтать в порыве страсти-то, а?

– Да за кого вы меня принимаете! Я столько лет в инквизиции, неужто не знаю режима секретности. А с епископом ерунда какая-то вышла! Обманывает он вас! Нюхом чую. В службе он!

– А может глаза твои тебя обманывают, сын мой?– с легкой улыбкой поинтересовался епископ.– Морок инквизиторы, ой, как хорошо наводят…

– Да я…

– Ладно тебе, верю-верю! Не верил бы, еще на “Университете” Миколе дал бы задание тебя порешить, а так сидишь тут, ешь у меня от пуза, пьешь…Кстати,