Он сделал глоток. Слабый металлический привкус напомнил ему… как давно это было… напомнил ему…

«Баллантайн» был любимым пивом Тэфи Уэйлера. Рыжий беглец из Нью-Йорка прихватил с собой в Сьерру черт знает сколько банок с этим добром. Потом, перед уходом, Дейв заставил его собрать все пустые банки. Тэфи хотел оставить их валяться, где валяются. Но Дейв пришел в ярость от идеи хоть на каплю запятнать красоту…

— Хотите к нему глоток спиртного?

— Простите?

Бармен перебил мысль Дейва.

— Я спросил, не хотите ли глоток спиртного к пиву?

— Я на дежурстве.

Бармен фыркнул.

— Ваших коллег это не останавливает. Вы новенький в этом районе?

— Я тут временно. Обычно я у «Астории».

— Я — Данни. Можете звать меня Джеком.

«Э-э… приятель, какое там имя написано у тебя на нашивке? Не подглядывать!»

— Я Хатчинсон. Но все зовут меня Хатчем.

— Заметано.

— Джек, у тебя есть телефонный справочник?

— Конечно.

Бармен запустил руку под прилавок и вытащил манхэттенские «Белые страницы». Он смотрел, как Дейв листает букву «К». Коган, Коггин, Кохан, Кохи, Коэн… Много Коэнов. Несколько страниц. Коэн Марджи? В списке отсутствует, Коэн Мэриголд? То же самое. Коэн М.? Несколько дюжин. Но только одна — на Девяносто четвертой улице. Как раз рядом с Амстердам-авеню. Должно быть, она.

Дейв вернул справочник бармену.

— Спасибо. У вас тут есть телефон? Мне бы позвонить по личному делу.

— В задней комнате. Звонок местный?

— Да.

— Чувствуй себя как дома.

Но Дейв позвонил не Марджи Коэн и не по местному номеру. Он звонил в международную справочную. Ему нужен был номер телефона в Швейцарии.

Дом Марджи оказался четырехэтажным, некогда роскошным. Этот стиль коренные ньюйоркцы находили очаровательным, но всем остальным он напоминал о Великой депрессии. Сквозь грязные окна не проникало ни лучика света. К забранной решеткой двери главного входа вела изрытая оспинами бетонная лестница. Дейв услышал храп. Похоже, кто-то спал под лестницей на груде банок из-под пива.

Если верить ряду потускневших почтовых ящиков в вестибюле, М. Ф. Коэн проживала на первом этаже, в дальней части дома. Квартира 1-Б.

Дейв посмотрел на домофон. Кто-то выдрал его из гнезда. Дейв пожал плечами и отжал язычок замка своей кредитной карточкой.

Стены — серые от отсутствия ухода. Ковер — потрепанный, весь в пятнах, освещение — тусклое. В доме пахнет старостью, плесенью и безразличием. Хозяин дома не особо тратится на его содержание и, возможно, не станет тратиться, пока жильцы не пригрозят перестать платить…

Дейв постучал в дверь квартиры 1-Б.

В глазке мигнул свет. Кто-то смотрел на площадку. Щелкнул замок, повернулась ручка, дверь распахнулась, и Марджи Коэн зашипела на него, словно кошка:

— Ах ты сукин сын!

«Это еще что за новости?»

Марджи попыталась выцарапать ему глаза; ногти у нее были короткие и ненакрашенные. Дейв отскочил. Марджи промахнулась, но ненамного. Дейв вскинул руку:

— Подожди минутку…

Марджи пригнулась, изготовившись к прыжку.

— Дрянь ты этакая!

Она прыгнула, снова целясь ему в глаза. Дейв поймал ее за запястья и крепко сжал. Вот уж этого он никак не ожидал.

— Гад, гад, гадина!

Марджи, извиваясь, пнула его в голень. Дейв понял, что заработал синяк.

«А для такой миниатюрной женщины она сильная, а?»

Марджи закричала:

— Как ты смеешь?! Как смеют эти твои сволочи?!

Дейв поднял ее и занес в квартиру. Марджи пнула его еще раз.

Он толкнул дверь бедром, и та закрылась.

— Да кем вы, козлы, себя воображаете, что вы себе думаете, ублюдки недоделанные?!

Яростно извернувшись, Марджи попыталась вырваться. Дейв сжал ее руки крепче и привлек ее к себе. Марджи плюнула ему в лицо.

— Марджи! Послушай, я не…

Белым пламенем вспыхнула осенняя зарница, и с ней — жгучая боль. Дейв задохнулся. Он рухнул на колени, силясь не потерять сознание.

Марджи врезала ему коленом в пах.

«Рэнсом с его головорезами — это одно, приятель, а сто десять фунтов разъяренной нью-йоркской женщины — это совсем другое».

Дейв оперся рукой об пол, чтобы не упасть, и попытался навести глаза на резкость. Не получилось. Дейв поднял голову, глубоко, судорожно дыша. Марджи надвигалась на него с вазой, достаточно тяжелой, чтобы убить его. В тот момент, когда Марджи ее швырнула, Дейв рухнул влево и дернул женщину за ноги. Марджи с ругательствами шлепнулась рядом с ним. Дейв перекатился и навалился на нее, собственным весом удерживая на месте. Марджи вопила, сыпала ругательствами и обещала его убить.

«Не надо было вытряхивать у нее все наличные, приятель».

Пробормотав нечто невнятное, Дейв усилием воли заставил себя отвлечься от мучительной боли между ног и сосредоточился на том, чтобы сказать что-то связное.

— Марджи, извини, что я забрал твои деньги. Я думал, так оно будет выглядеть более правдоподобно, и…

— Деньги?! — завопила она. — Деньги?! Ах ты, козел, да я о них и думать забыла с тобой и этими твоими дружками-извращенцами, да я тебе яйца поотрываю, ты, ты…

Дейву потребовалось десять минут, чтобы успокоить ее. На их исходе Марджи плакала и дрожала, словно перепуганная птичка.

У дверей дома ее ждали четверо мужчин, рослых мужчин. Один из них показал ей жетон и тут же спрятал. Пятнадцатью минутами раньше Марджи выбросила рацию, которую ей дал Дейв, — оставила в мусорном баке у ближайшего «Д'Агостино». Она думала, что беспокоиться ей не о чем.

— Мисс Коэн, вы не против, если мы войдем и поговорим? Мы хотели бы разобраться с сегодняшним непонятным инцидентом у вас на службе.

— Да, конечно. Это надолго?

— Нет, ненадолго. Давайте мы поднесем вам сумку.

Когда Марджи открыла дверь в квартиру, туда вошли только трое. Четвертый остался стоять в коридоре, снаружи. Один из троих повернулся, запер дверь на все замки и привалился спиной к двери.

Единственный путь наружу вел через дверь. Марджи попятилась, встав так, чтобы между ее хрупким телом и оставшимися двумя мужчинами оказался диван. У одного из мужчин была при себе черная кожаная сумка. Он поставил ее на кофейный столик.

Второй мужчина — тот, который показывал жетон, — произнес:

— Я — полицейский Кеннеди. Это — доктор Пирс.