Подошел к домику, где расположился Долгоруков.

— Доложите, что Солнцев пришел. Это срочно, — обратился я в военному.

— Генерал занят и не принимает гостей, тем более сержантиков, — ответил мне мужичок лет тридцати.

— Крученые пули, — произнес я.

Мои снаряды появились и ударили в головы военным. Их повело — ожидаемо, у них же защита. Вот только я добавил удар в кадык, сдерживался, чтобы ненароком не вдавить его. Другому — в пах, а третьему — в солнечное сплетение.

Мужики упали на землю.

— Приношу свои извинения! Ничего личного, просто у меня правда серьезная причина, — обошел тела и двинулся дальше.

Увидел Цареву, она висела в воздухе, и тысяча ледяных игл смотрели на нее.

— Сука! — произнес я, когда побежал.

Стоило только продвинуться на пять метров, как по мне открыли огонь. Скакал из стороны в сторону. Так как площадь маленькая, военные вынуждены были стрелять в определенном порядке, чтобы не ранить друг друга. Моя скорость сильно сократилась.

Семен Аристархович заметил меня и выпустил свою магию.

— Звуковой барьер! — прокричал я в полете.

Первая защита лопнула почти сразу, за ней вторая, третья. Сука, ставлю последнюю, а за ней звуковой удар! Ловлю момент, и две конструкции вибрируют в унисон. В том, что не остановлю магию генерала, я был убежден, но расчет был на другое. Сейчас по мне перестали стрелять, и военные побежали прикрывать Долгорукова.

Я ускорился и прыгнул, успел в последний момент, когда моя магия долбанула, хорошо так. Генерал сформировал ледяной купол, который закрыл его и военных. Вот только взрывная волна пошла на Елизавету, пришлось прикрыть девушку своим телом.

Меня понесло назад. Органы завибрировали, мозги затряслись. Это я переживу, вот только дай бог смел только половину этих игл. Остальная часть летела в меня.

— Рев зверя! — крикнул я вслед.

— Какой наглец! — произнес генерал, когда Солнцев встал на защиту девчонки-убийцы.

Долгоруков был не доволен своей поездкой. С дочерью не помирился, проиграл Трутню, который потребовал, чтобы генерал уезжал. Планы на охоту провалились, деньги, потраченные на поездку и военных, просто канули в трубу. Так мало того, на дочь совершили покушение. Чтобы хоть как-то восстановить справедливость и выпустить пар, он решил казнить Цареву.

Тем более она сама пришла и призналась в том, что хотела убить Софью. И вот вмешался он, снова мальчишка. И не будь подполковника, который совсем недавно наведался и сказал: «Солнцева не трогать, или тогда дружбе конец». С чего бы это подполковнику защищать этого сопляка? Не настолько большая выгода от смерти Бориса, чтобы терять связь с Трутнем.

Генерал развеял свою магию, которая уже угодила в наглеца, прикрывшего своим телом девчонку.

— Он тебе нужен? — сказал вслух генерал. — Хорошо, вот только я тоже не дурак. Что-то за ним стоит, раз ты так за него схватился, и я это использую.

— Зачем? — спросила у меня Царева, когда я стоял на одном колене, продолжая прикрывать ее.

Хороший вопрос, но пока не могу на него ответить. Оправдывал свой поступок тем, что никогда не бросал своих людей, и это правда.

— Борис Иванович, — произнес генерал рядом. — Нападение на военных, на меня, помешали казни убийцы. Перечислять ваши нарушения можно еще долго. И за все это одно наказание — смерть. Вы, молодой человек, решили умереть вместе со своей подругой? Понимаю и уважаю.

— Она невиновна! — поднял я голову. — Род Царевых через Земанского и водителя Игоря пытались меня убить. Их выстрел хотела отбить Елизавета, я же помешал ей, поэтому снаряд угодил в вашу дочь. Если кого и винить, то меня.

— Хорошая версия! — рассмеялся Долгоруков. — Получается, мою Софью чуть не убил ты? А потом из чувства вины пытался ей помочь? Так? И что ты хочешь? Чтобы я тебе все простил? И этой девке, которая призналась?

— Я… — закашлялся и проглотил кровь. — Вы — уважаемый аристократ, глава рода, боевой генерал. Слово «честь» для вас не пустой звук. Наказывать или казнить невиновного… Думал, что не можете себе такого позволить. Поэтому я вмешался, чтобы на вашу репутацию не упала тень от необдуманных действий.

— Что⁈ — посмотрел на меня сверху генерал. — Так ты меня выгораживать пришел, сопляк? У тебя еще молоко на губах не обсохло, чтобы говорить мне о чести, долге!

— Хотите кого-то наказать, вот я, перед вами! — поднял я голову и улыбнулся.

— Наглец! — повысил голос Долгоруков. — Тебе эта девка никто. Зачем ты так заступаешься за нее?

— А вы бы встали на защиту своих людей? — посмотрел я взглядом отца. — Пожертвовали бы собой за тех, кто готов идти за вами? Или я неправильно понял обязанности старшего по званию и лидера?

Семен Аристархович сжал зубы. Послышался скрип, он повернул голову и посмотрел на своих военных. Сколько раз он рисковал? Сотни? Тысячи? Все его ранения — от того, что вытаскивал очередного солдата то из лап монстров, то во время боев с родами. И сейчас ему сопляк говорит то, что для него является неотъемлемым правилом настоящего военного.

— Удивил! — выдохнул Долгоруков. — Давно я не видел, чтобы кто-то так себя вел, особенно в твои-то годы. Вот только это не отменяет вины девушки и ее признания. Тебе и твоему роду я должен за спасение дочери, но ей — ничего.

Мысли крутились как бешеные в попытке найти решение, и, кажется, сейчас мне только что подсказали путь. За спасение Софьи он мне должен и моему роду, хотя вроде бы мы тогда уладили этот вопрос. Но сейчас он снова сказал о своем долге, глупо не воспользоваться. Меня не тронут, как и мой еще несуществующий род.

Не так я хотел заняться его воскрешением. Крайне не вовремя, и это подвергнет Елизавету опасности. Марковы будут желать ее смерти, но это потом. Сейчас спасу эту дуру и буду решать проблемы по мере поступления.

— Вот только Царева из моего рода! — произнес я.

Повисла тишина.

— Что ты хочешь сказать? — Долгоруков посмотрел мне в глаза, когда я поднялся.

— Царева Елизавета Сергеевна, моя будущая жена. — произнес я слова, которые уже не забрать обратно.

— Что? Жена? Здесь? — удивился генерал.

— Да, — я подошел ближе, отчего дернулись военные, но Семен Аристархович поднял руку, и они остановились. Произнес ему на ухо. — Я обесчестил девушку и как аристократ обязан взять ее в жены.

Мужчина улыбнулся, посмотрел на Цареву. Теперь то, что он задумал после появления Солнцева… Мальчишке больше не сорваться с его крючка.

— Вот только этого мало, — цокнул с сожалением Долгоруков. — Слишком сильное оскорбление моему роду нанес ты, и даже со всеми твоими заслугами не перекрыть.

— Что вы хотите? — спросил я в лоб, уже поняв, что меня хотят использовать.

«Лизонька, тебе жопонька, когда мы отсюда выберемся!» — мысленно произнес я в сердцах.

— Клятву жизни! — улыбнулся генерал. — Это перебьет все, что ты натворил и твоя будущая жена.

Я протянул руку, из которой вывалился мой самодельный нож. Долгоруков дернулся, поняв, что я мог убить его в любой момент, когда находился так близко к нему. Я порезал свою ладонь и дал оружие мужчине.

Тот оскалился и полоснул свою руку. Мы скрепили клятву рукопожатием. Вспыхнул свет, и на моем теле появилась еще одна метка, похожая на ту, которую поставили военные.

— Вы свободны! — мягко сказал генерал. — Теперь род Долгоруковых не имеет к вам претензий. Можете идти…

Кивнул и подошел к Царевой. Схватил ее за руку и поднял. Девушка была в прострации, не понимала, что происходит. Мы вышли из окружения генерала. В этот момент меня потянули.

— Борис… Я… Ты… Мы… — произнесла девушка.

— Я молодец! — показал пальцем на себя, затем указал на нее и сказал — Ты дура!

Царева упала на колени и заплакала.

— Прости! Скажи мне, что сделать? Просто скажи, и я сделаю, — рыдала она. — Теперь ты должен жизнь и сделаешь все, о чем тебя попросят. И это из-за меня!

Сжал зубы, потому что сейчас добровольно накинул на себя ошейник, помимо того, что уже весит.

— Поднимайся, женушка, а то задницу застудишь, — улыбнулся я девушке.

Мы пошли. Царева не издавала ни звука, молча плакала. Добрались до казармы, где стояла Обручева.

— Забирай! И прочисти ей мозги! — сказал я Ольге. — Прав был Твердохлебов, из-за вас, баб, одни проблемы.

* * *

Троцкий в своем кабинете

Лев Моисеевич сидел и глядел на свой перстень. Почти год подготовки к захвату