– Спасибо, я не ужинаю последнее время, сменился график питания. Давай подогрею тебе, чай будешь?

– Иди сюда, – вытягивает руки ко мне. После всех моих мыслей в душе я должна была бояться его, ведь он явно ненормальный, но я ни капли его не боюсь. Он мой псих. По крайней мере сегодня – мой.

Сажусь лицом к нему, верхом на колени, он довольно рычит и притягивает меня к себе. Вскидываю голову, чтобы смотреть в глаза и кладу руки на его голые плечи.

Он оттягивает ворот своей футболки на мне и проводит ладонью по синяку и кровоподтёкам от его зубов. Собственник, проверяет метку на своей самке. Я не против, пусть смотрит, пока он думает, что я принадлежу ему – я в безопасности. Но скоро он уедет и у меня будет ещё время понять что он такое, а сбежать если что получится?

– Думаешь сбежать от меня?

Ах.

– Тот же вопрос тебе. Это же не я уезжаю через несколько дней.

Он читает мои мысли?

– Я попрошу тебя пожить здесь, пока меня не будет.

– Попроси.

Глажу руками его плечи, какой же он огромный по сравнению со мной.

– Я хочу чай, ты будешь? – пытаюсь отстраниться и слезть с него, но его руки смыкаются и обвивают меня за талию, притягивая близко к нему, мое лицо останавливается в миллиметре от его. Выдох через рот.

– Выходи за меня?

Вход. Вдох. Что я думала про сбежать если что?

– Но, – я закрываю глаза, если это розыгрыш, то нас должны в прямом эфире смотреть как минимум пол планеты, – как-то рано?

Открываю глаза и вижу боль. Кирилл прислоняется лбом к моему лбу и закрывает свои глаза. Я не двигаюсь, не знаю чего ожидать, он напряжен и как будто решает внутри себя сложную задачу.

Ещё немного и он отстраняется так, что между нами расстояние для нормального зрительного контакта, в глазах уже нечитаемые эмоции, зрачки в норме. Холодный цвет радужки топит.

Он собран. Начинает говорить медленно, выделяет каждое слово:

– Я могу поступить нечестно, например, кончать в тебя, ты забеременеешь, я окажу влияние на твоих родителей и ни один врач не сделает тебе аборт, – от этих слов все холодеет, я как заколдованная могу только смотреть ему в глаза. – Это самый легкий способ. Или я могу просто взять твой паспорт и поставить туда печать о браке со мной, это немножко дороже, но я не обеднею. Развод ты не получишь. Или…

– Хватит, Кирилл! – говорю на выдохе одними губами. Во мне больше нет кислорода, я под толщей его голубых глаз не могу всплыть и сделать вдох.

Ушам не верю, что он все это сказал! Он спрашивал про месячные в машине – думал над первым вариантом? Но решил все же играть честно? Вдох через рот.

– Когда мне было тринадцать, ты впервые приснилась мне. Ты – моя жена. С тех пор ты мне снилась каждую ночь, и это не просто образ девушки, это ты, моя Катя. Также говоришь, также двигаешься, тот же долбанный чай с лимоном. После того, как сон заканчивался – я не мог больше уснуть. Как думаешь, сколько может длиться сон?

Молчу. Слёзы скапливаются в уголках глаз. Когда моргну они польются. Выдох. Вдох. Не дышу.

– Меня лечили от тебя с четырнадцати лет, безуспешно. К восемнадцати все, включая меня, смирились, у меня неофициальный диагноз, я болен тобой. Вчера впервые за почти девять лет я спал глубоким сном без транквилизаторов, ты впервые спала рядом со мной. Я не обещаю начать пить этот ужасный чай с лимоном, но я совершенно точно обещаю быть весь твой.

Слёзы катятся по моим щекам, но я не моргаю, мне больно пропустить такой момент, и эта боль сильнее боли в глазах или отсутствия кислорода в лёгких. Глубокий вдох.

Приближаюсь к нему и целую. У меня нет слов, я не хочу разговаривать или что-то выяснять, мне уже все понятно. Силы покидают меня, мне резко хочется спасть и я кладу голову ему на плечо.

Просыпаюсь от того, что мне неудобно. Понятно почему, я полулежу на Кирилле, на том же месте, где себя помню ещё бодрствующей. Он откинулся на диване и спит подо мной. Такой красивый дьявол.

Аккуратно встаю, чтобы не разбудить. Если он говорит правду, то сон – очень важен для него. А я хочу подумать, поспать я могу и на парах в институте. Ещё раз смотрю на него, черт, на нем только штаны, сейчас замёрзнет и проснётся. Ищу глазами плед, но рядом его нет. Иду в спальню и беру одеяло и подушку, возвращаюсь к нему и укрываю одеялом, подушку оставлю рядом, вдруг пригодится. Вот почему такая тьма в квартире, всегда на окнах закрыты шторы блэкаут, если вдруг удастся поспать?

Иду на кухню сделать себе чай, заглядываю в холодильник, надо же, на полочке лимон. Он сказал, что не пьёт чай с лимоном, положил для меня?

Закипает чайник, готовлю себе чай с лимоном и выключаю свет.

Что там было от Паши на него? Спорт, он с четырнадцати лет в спорте, какие-то награды по борьбе получал. Когда у меня начались панические атаки и бессонница после трагедии на катамаране, родители консультировались с разными специалистами, все советовали только лекарственную терапию. Но один пожилой врач рекомендовал давать физические нагрузки во время самой атаки, бег, ходьба по ступеням, приседания, отжимания – все, чтобы разогнать пульс не в холостую, а нагрузкой на сердце, тогда атака проходит легче и отступает быстрее. Мы с папой тогда начали регулярно бегать, а потом я уже сама зависала на спортивных площадках. Панические атаки сошли на нет года через два, так вот откуда он распознал мою атаку тогда в машине?

Делаю глоток, кислинка приятно ложится на язык.

В старшей школе я много занималась по ночам, чашки чая копились на моем письменном столе, а родители ворчали утром, что не из чего пить чай. В будние дни удавалось поспать по пять–шесть часов в день, к пятнице я была выжата как лимон, все о чем я думала – это как хорошо буду спать на выходных. А если бы засыпая, я все равно просыпалась и не могла уснуть? Единственное что требует твой организм – недоступно. Мда, тут не только психом станешь. Как он меня не убил в первую встречу? Я же у него столько часов сна забрала с тринадцати