class="p1">Но Фима лишь махнула ему рукой. Ей не хотелось сейчас ни о чем с ним разговаривать, потому что иначе пришлось бы объяснять и объяснять слишком много. А у Фимы совершенно не было на это времени. Она чувствовала, что ей нужно спешить. Потому что преступница закончила то, ради чего затеяла все это дело, и сейчас намеревалась бежать с награбленным подальше.

Как же стыдно было сейчас Фиме перед Катей, да и перед Юлей тоже. Ведь она подозревала двух этих девушек в совершении ими многих тяжких преступлений. Думала, что это кто-то из них расправился сначала с Анатолием Петровичем, потом с его женой. Ну, а потом уже и Миша с Венди попали в список граждан, рекомендуемых преступниками к отправке на тот свет.

– А оказывается, что Юля с Катей тут могут быть и ни при чем? Оказывается, преступления совершал совсем другой человек?

Фима не знала, что ей и думать. Она снова позвонила Арсению, чтобы посоветоваться с ним, но тот по-прежнему был вне зоны действия. И все же кого-то нужно было поставить в известность.

Фима позвонила Диме и Косте – двум оперативникам, с которыми работал Арсений и чьи телефоны у нее были под рукой. Но Дима трубку не взял, а Костя хоть и взял, но явно был в таком приподнятом настроении, что толком не понял, что ему сказала Фима.

– Что делать… поеду к ней сама, – решила Фима. – Ну, не убьет же она меня? Если что, ни есть, ни пить, ни даже нюхать я у нее дома ничего не буду. И спиной к ней ни разу не повернусь. А там, глядишь, и подкрепление подтянется.

Она очень рассчитывала на Арсения, которому послала подробное сообщение о том, что затевает, и даже не одно. Сообщений было послано столько, что их хватило на небольшой детективный роман с примесью лирики.

Фима строчила всю дорогу, пока добиралась до нужного ей дома. И вот она на месте. Стоит и чувствует, как пересохло в горле. Ноги сделались словно чугунные, просто оторвать их от земли было трудно, а уж передвинуть в сторону дома казалось делом, подобным подвигу.

Создавалось впечатление, что само тело предупреждало хозяйку, что идти в это место не стоит. Земля-матушка своими цепкими руками удерживала неразумную девчонку от крайней глупости, которую та собиралась совершить. Но Фима никого не желала слушать, пусть и через силу, но упрямо продвигалась вперед к своей цели. И ведь достигла ее!

Позвонила в дверь и, увидев в открытом проеме хозяйку, даже нашла в себе силы, чтобы улыбнуться ей.

– Марина, добрый вечер.

– Скорее, уж ночь.

– Помните, вы приглашали меня заходить в любое время. Вот… Я пришла!

Радости Марина от такого визита не продемонстрировала. И даже совсем напротив, она попробовала выпроводить Фиму вон.

– Приходи завтра. Я сейчас немного занята.

– Заняты? – сделала удивленное лицо Фима. – И чем же вы заняты? Чемодан пакуете? Сверток из камеры хранения на автовокзале, небось, первым делом в него положили?

– Какой еще сверток?

– Не нужно притворяться. Я все знаю! Видела своими глазами, как вы его сегодня забрали. Да, и те двенадцать миллионов из квартиры Татьяны тоже не забудьте в свой чемодан положить. Фима сделала паузу и затем спросила: – Так что? Мне уходить? Или все-таки поговорим напоследок?

Какое-то время Марина молчала. Глаза ее бегали по сторонам, обшаривая темные кусты и окрестности на предмет засады.

– Одна я пришла, – успокоила ее Фима. – Полиция пока не в курсе о том, что вы за редиска.

– И чего ты хочешь?

– А как вы сами думаете? Даже амеба и та делится, а уж человеку и вовсе не пристало все в одно рыло хапать. – И внезапно для самой себя, сорвавшись на хамство, Фима рявкнула: – Хочешь, чтобы я молчала про твои делишки, плати!

Кажется, Марину эти слова даже несколько успокоили. Держаться она стала куда любезней.

Посторонилась и предложила:

– Проходи!

Фима хотела сделать шаг, но вовремя спохватилась.

– Э, нет! Ты первой иди! Не хочу, чтобы ты мне молотком по черепу дала, как бедной Татьяне!

– Не убивала я ее. Это случайно получилось.

– Вот ты мне и расскажешь. Времени у нас полно, до утра тебя точно никто искать не будет. Ну, а утром следователь доедет до автовокзала, посмотрит на те же записи видеонаблюдения, которые уже посмотрела я, а дальше его маршрут будет в точности, как и мой.

Марина прошла в дом, Фима проследовала за ней. Она примерно представляла, о чем у них будет диалог. А в доме обнаружила подтверждение своим догадкам. Всюду были видны следы поспешных и неаккуратных сборов. Так мог собираться человек, который никогда в жизни не собирается больше возвращаться в родное гнездо.

– А где деньги, которые Татьяна сняла со своих счетов? И ценности из ее официальной банковской ячейки?

– Все тут. Не переживай. Только сделала я это не ради денег!

– А почему же?

– Потому что я ее ненавижу! И всегда ненавидела! Одно горе мне было от Таньки! Любая бы на моем месте поступила так же!

– Но ведь убийство – это смертный грех для души.

– Я ни о чем не жалею!

– Марина, Марина, как же вы могли? Вы же взрослая, если не сказать, пожилая женщина, откуда в вас такая страсть?

– Ну, так не всегда же я была взрослой и пожилой. Кипели и во мне страсти. Кипели, кипели, да не выкипели.

– Неужели вы так ненавидели Анатолия?

– И Тольку, и Таньку, – кивнула Марина. – И голубка этого, и куклу размалеванную с дурацким именем тоже.

– Мишу с Венди? Их-то за что вам было ненавидеть?

– А за то, что способней меня оказались! Ими меня Татьяна и заменила. Сама-то она тоже была не бог весть какая талантливая актриса, но дело она начинала, главной была она, значит, себя она из дела выкинуть нипочем бы не позволила. А всех остальных Танька могла менять по собственному усмотрению. Вот меня она и устранила!

Марина достала из буфета графин с золотистой жидкостью и предложила:

– Коньяку хлопнем?

Фима не смогла сдержать улыбки:

– Шутишь? Коньяк-то на поганочках?

– Не бойся, не отравлю.

– Нет, спасибо, все равно не хочется.

– Зря! А вот я выпью!

И Марина налила себе приличную порцию. Коньячный фужер она искать не стала, взяла первую попавшуюся ей под руку чашку и хлебала из нее долго и с видимым удовольствием. Закусывать тоже не стала, посидела, зажмурив глаза, и заговорила:

– Когда я тебя первый раз увидела, сразу поняла, от тебя будут неприятности. Очень уж ты настырная