сиденья. Когда он пригвоздил меня к месту, его глаза загорелись ледяной яростью.

– Ты гребаная предательница!

Какая-то отдаленная часть моего сознания хотела спросить, разве мы через это уже не прошли? Я шлепнула его по руке и попыталась выбраться из его хватки, не желая причинять еще больший физический вред, чем уже успела.

Нагнувшись, Доминик и Андреас вдвоем отодвинули руку Джейкоба настолько, чтобы я могла выбраться и отползти подальше.

– Она помогала тебе, помогала нам, – огрызнулся Андреас. – Ради всего святого, чувак, ты чуть не разбил эту чертову машину.

– Я…

Взгляд Джейкоба устремился на деформированное пассажирское сиденье, и суровое выражение на его лице сменилось недоумением. Он посмотрел на свои руки, а затем снова на меня.

– А как, ты думаешь, они нас нашли? – спросил он. – Должно быть, она как-то их предупредила.

– Что? – взорвалась я. – Это из-за тебя мы выходили на улицу, допрашивали людей и крали вещи. Все это время я пыталась убедить вас залечь на дно!

– У нее не было особого шанса отправить какой-то сигнал, – напомнил ему Доминик ровным и тихим голосом. – Она не бывала одна, за исключением той комнаты, и Зиан тщательно проверил ее на наличие каких-либо устройств.

При упоминании о пятом члене нашей группы мое внимание переключилось на водительское сиденье. Пальцы Зиана так крепко сжимали руль, что костяшки побелели от напряжения. Видневшийся через лобовое стекло широкий участок темной дороги наводил на мысль, что он уже выехал на шоссе.

Но всего несколько минут назад, во время драки, он был сам не свой – так же, как Джейк и Дрей сейчас.

– С тобой все в порядке, Зиан? – быстро спросила я. – Ты не пострадал в драке или… или еще что?

Я не знала, как еще спросить о затяжных последствиях его трансформации, но, судя по его гримасе, он догадался, к чему я клоню.

– Монстр вернулся внутрь, – сказал он с легким рычанием. – Сейчас бояться нечего.

Несмотря на то, что «монстр» – это именно то слово, которое я в другой ситуации использовала бы для описания того, как он выглядел в своем зверином состоянии, мой разум отказывается это принять – как и горечь в его тоне.

– Ты не монстр, – возразила я не задумываясь.

Зиан ответил лишь пренебрежительным фырканьем.

Джейкоб откинулся на спинку стула. Он казался измученным, но все же ему удалось бросить в мою сторону еще один свирепый взгляд и язвительно пробормотать:

– Я все еще не уверен, что не следовало убить тебя сразу, когда мы только тебя поймали.

Хотела бы я, чтобы эти слова не причиняли мне такой боли.

Хмуро на него посмотрев, Андреас потянул меня обратно на наши прежние места. Он приобнял меня одной рукой, но я испытывала слишком сильное внутреннее напряжение, чтобы позволить себе расслабиться в предложенном им утешении.

Джейкоб отчасти имел право злиться на меня. Возможно, я и не натравливала на нас хранителей, но если бы мы последовали его совету и направились прямиком в Канзас, то не оказались бы в тот момент в коттедже.

Это я настаивала, что нам следует задержаться в кампусе еще на день или два. Если бы я уступила, мы бы не подверглись этому нападению.

И Брук тоже. Она бы не умерла, а улыбалась бы и тусовалась со своими друзьями, получала бы сдвоенную специальность и ходила на танцы…

Из глубины моего сознания возникло воспоминание о ее окровавленном теле, и желудок свело в приступе тошноты, которая не имела ничего общего с ядом.

Теперь на моей совести была смерть еще одного человека, которого я должна была защищать. Еще одна глупая ошибка.

Повисло неловкое молчание, а затем Доминик тихо сказал:

– Полагаю, что, раз мы уже в пути, следует сразу ехать в Канзас.

Джейкоб раздраженно выдохнул.

– Ага, пока предательница не поведала хранителям и об этом.

Я поборола желание пнуть спинку его кресла – на меня давило чувство вины, так что это было несложно.

Другим моим порывом было возразить против плана, перечислить все причины, по которым нам было бы безопаснее держаться подальше от всего, что связано с Урсулой Энгель. Но могла ли я продолжать верить в это после той битвы, которую нам только что пришлось пережить?

Каким-то образом хранители выследили нас до того коттеджа в кампусе колледжа, где мы еще не нажили себе никаких проблем. Мы пробыли там всего неделю.

С чего я решила, что есть такое место, где они не смогут нас выследить?

Даже тот богатый придурок со своим уединенным домом на вершине водопада не был неуязвим для злоумышленников. Так как, черт возьми, мы сможем найти для укрытия абсолютно безопасное место?

Но дело было не только в этом. Я поняла, почему для ребят важнее получить ответы, чем держаться подальше от опасности.

Я и прежде понимала, что они изменились с тех пор, как я видела их в последний раз. Но не осознавала, насколько сильно. Их силы увеличились и изменились… как и последствия этих сил.

Чего еще я не видела и не знала? Что такого они сделали – или думают, что могли бы сделать, – из-за чего так отчаянно хотели найти решение?

Ведь все дело именно в этом, не так ли? Найти Энгель, заставь ее объяснить, что она и другие экспериментаторы сделали, чтобы сделать нас такими, какие мы есть… и надеяться, что это объяснение каким-то образом поможет найти способ нас исправить.

Чтобы сделать нас лучшей версией себя. Менее непредсказуемой. Менее чудовищной.

Возможно ли, что она знала и то, как избавиться от моей новой способности? Той жестокости, которая хотела вырваться наружу и…

Все те тела вокруг арены. Переломанные и искореженные. Как будто тот, кто их калечил, получал от этого удовольствие…

Подавляя очередную волну тошноты, я протерла глаза.

Это была не я. Я не хотела этого делать. И даже не могла с уверенностью сказать, как именно все произошло.

Но в глубине моего сознания засела мысль: если я когда-нибудь снова дам волю той ярости, это будет ошибкой.

Мои ребята изменились, и я тоже. Так что, возможно, в конце концов, мы не так уж сильно отличались друг от друга.

Я не хотела, чтобы они видели то, что у меня внутри; я не хотела, чтобы это когда-нибудь выплыло наружу. Но, возможно, если я хотела, чтобы они мне доверяли, следовало позволить им узнать больше, а не демонстрировать лишь свою силу и упрямство.

По крайней мере, я могла признать, что была неправа и что их поиски важны и для