– Спасибо вам, вы не представляете, что это для нас значит. - Давид подошел ко мне. Встал за моей спиной. Его руки гладили мою шею, плечи, а я плакала. Не могла сдерживаться. Повернула голову. Подняла её вверх и посмотрела на любимого. У него были закрыты глаза. Он весь подобрался и был словно статуя.

–  Прекратите, Мила. Это моя работа. Теперь необходимо все документы сделать в ближайшие сроки. Желательно с этим не затягивать.

Сыночек потянулся. Открыл глаза.

– Глебушка! Ты как?

– Ма, пить хочу.

Давид опередил меня и налил из кувшина в стакан, который стоял на прикроватной тумбе. Подал мне. Руки тряслись. Но при этом ни капли не разлилось.

– Ну что, молодой человек, вы молодец, - приободрил Владимир Антонович своего маленького пациента и осмотрел его. - Всё хорошо, смотрю. Только много нельзя, - это уже было сказано мне. - Губы ему только смочите. - Он опять повернулся к моему сыну. - Давай поправляйся, Глеб. - А после обратился уже к моему будущему мужу: - Давид, документы я все переправлю на почту больницы. И позвони мне. До свидания, Глеб. Мила. Давид. - И доктор вышел из палаты.

– Плохо тебе? - спросила сына. И подала ему попить. Давид присел рядом и поддерживать голову сыночка.  Глеб пытался много Выпить. - Сынок не торопись.

– Голова немного кружится. - голос мелочи был хриплый, сонный.

– Ну, что, боец? Полежи ещё, не вставай. - Давид потрепал по макушке сына и улыбнулся. Положил его на кровать осторожно. - Ты молодец! Давай помоги маме тебя одеть. А потом мы поедем домой.

– Кристи заждалась? А мне сон приснился, - сказал сыночек. И посмотрел на меня.

– Какой? - почти в один голос спросили у мелкого.

– Я видел себя на сцене и выступал, - он помолчал, а потом произнес. - Я пел твою любимую песню, мама. 

– Какие тебе интересные сны сняться! - Я поцеловала его в макушку и начала одевать, напевая себе под нос песню Арии “Встань, страх преодолей”:

Кто сказал, что страсть опасна, доброта смешна,

Что в наш век отвага не нужна?

Как и встарь от ветра часто рушится стена.

Крепче будь и буря не страшна

Кто сказал один не воин, не величина,

Кто сказал другие времена?

Мир жесток и неспокоен, за волной волна

Не робей и не собьет она

Встань, страх преодолей,

Встань, в полный рост,

Встань, на земле своей

И достань рукой до звезд

Сыночек шептал вместе со мной эти слова, петь у него не получалось. Как я только сдерживалась - сама не знаю. Слёзы глотала. Мелкая начала пинаться. Я чувствовала, что ей нравится песня. Моя девочка будет так же музыкальна, как и Глебушка. Задумывалась, а как я назову мою принцессу? Пока я одевала мелочь, даже не заметила, как мой мужчина вышел из палаты.

– Готовы? - спросил он нас, когда вернулся.

– Да, мой милый. Конечно.

– Тогда идём. - Он подхватил Глеба на руки и мы вышли из палаты.

– Папа, я большой, уже могу сам идти.

– Лучше будет и спокойней для твоей мамы, если я понесу тебя на руках. Идем? Любимая, всё в порядке? - Я кивнула.

Спустились на лифте на первый этаж. Вышли на улицу. Июнь. Дождь.

– А мы зонтик не взяли, - усмехнулась я.

– Прорвёмся. Только иди осторожно, любимая. - Он посмотрел на меня с такой любовью, что моё сердце сделало внутри груди кульбит.

        До машины мы чуть ли не бежали. Я укрылась от дождя джинсовой курткой. Вымокли. Давид посадил мелочь на заднее сидение. Я не дожидалась, пока Давид откроет дверь. Сама заскочила внутрь. Давид сел за руль и тут же включил печку. Посмотрел на сына в зеркало заднего вида. Я тоже обернулась в этот момент к мелочи. Улыбнулась моим любимым мужчинам.

– Мила, с тобой все в порядке? Сильно замерзли? Подождите, сейчас согреетесь, - сказал Давид. - Куртку скидывай. Мелкий подай плед. И сам укройся, второй рядом лежит. - Глебушка так и сделал. Давид укрыл меня бережно, как фарфоровую вазочку. Я вытащила руку из пледа. Погладила и сжала руку Давида. Слов никаких не хотела произносить. Какой у меня прекрасный мужчина. Я в него ещё больше влюблялась.

Налюбовавшись друг на друга, мы выдвинулись в направлении дома. Пока ехали по городу, все молчали и даже музыку не включали. Дождь почти закончился, когда мы приехали к дому Давида. Я открыла дверь машины, опять же не дожидалась, когда Давид обойдет и сам откроет мне дверцу.

– Милая, не надо было. Подожди, я помогу тебе выйти.

– Я сама, Давид. Я ведь не беспомощная.

– Но ты моя женщина. И мне приятно за тобой ухаживать. Точнее за вами. -  Я завернулась ещё сильнее в плед и вышла из машины. Стала рядом в ожидании, когда Давид возьмёт сына. Вдохнула свежий воздух после дождя. Красота. Огляделась вокруг и увидела радугу. Для меня это стало знаком, что всё у нас будет хорошо. А как иначе? Ведь у нас скоро родится дочка. Да и операция с реабилитацией пройдут успешно. Я была в этом уверена.

      Открывая дверь в подъезд, столкнулась с соседкой нос к носу. Она посмотрела  на меня брезгливым взглядом. Странная женщина. Собака её меня облаяла. А на Давида посмотрела обожающим. Вот только Давид её, кажется, даже не заметил.

А она ему:

– Здравствуйте, Давид. Вы меня не помните? Я ваша соседка.

– Не помню, - буркнул он. - Пропустите нас с сыном.

– У вас есть сын? Он на вас совсем не похож.

– Вы встали  на дороге, девушка, -  сказала я ей. Но она так и  не отошла. Только бросила на меня полный досады взгляд.

–  Не помню вашего имени. Но не могли бы вы самоустранится с нашего пути, - сказал Давид. В его голосе уже сквозили злые нотки.

– Меня Владой зовут.

– Отойдите, женщина. Мешаете пройти, - уже разозлилась и я. Как она смотрит на моего мужчину! Ревностно оглядела любимого. Но он даже не смотрел на эту девушку.

Мы зашли наконец-то в лифт. Сыночек клевал носом и явно был не с нами.

– Потерпи, боец. Хорошо? Я знаю, ты устал. Но чтоб маму не расстраивать, мы ей этого показывает не будем. - Сын взмахнул своими длинными ресницами. И заулыбался заговорщически. “Ох уж, эти мужчины”, - усмехнулась я про себя. Как они оба пытаются держать марку.

  Давид сразу прошёл в комнату и положил мелкого на кровать.

Дашуля сегодня у нас сидела с Кристиной. Девочка подбежала к Глебу.  Присела к нему на кровать. Взяла его за руку и тихо ему что-то прошептала.

Это замечательно, что у них такая крепкая дружба. Я залюбовалась их идиллией. И не заметила, как ко мне подкрался Давид, обнял сзади и стал гладить мой животик.