мне эти предметы давались с легкостью. Мне хотелось держаться подальше от этой девочки, но судьба словно специально толкала к ней. Я не могла противиться. Нас влекло друг к другу. Нежность, с которой Нурпат тянулась ко мне, обезоруживала. Больно было думать о том, что скоро уеду. Рвать придется по живому.

Иногда мне даже приходила в голову странная фантазия – остаться жить здесь. В мире нет места, где бы меня ждали. Мне нравилась деревня, эти простые работящие люди – по большей части, конечно, не считая мужчин, состоящих в группировке Валиева. Сейчас их почти не было, отсутствовали.

Искали ли они тело Далхана?

Что с ним сделал Волков?

Эти мысли изводили, разрывали на части.

Я старалась не показывать свое отчаяние перед Виленой и тем более Нурпат, но я уже не была живой, существовала будто наполовину, умирая день за днем от мысли, что Далхана больше нет.

Особенно тяжело приходилось ночами, когда воспоминания налетали подобно голодным коршунам. О нашей близости. Грезы о том, что могло бы у нас все сложиться иначе. Придумывала себе варианты красивой истории любви… Глупые фантазии поддерживали во мне жизнь. А потом снова окуналась в реальность, это было похоже на постоянное погружение на дно холодной давящей пучины.

* * *

- Почему твой муж держит меня здесь? – я уже надоела Вилене с этим вопросом. На который она упорно не давала ответ. Отмалчивалась. – Это ведь не по твоей просьбе? Вилена, мне лучше не задерживаться здесь, ты и сама, думаю, это понимаешь…

- Нет, не понимаю. Почему? Я же вижу, как ты привязалась к Нурпат. Ты ее полюбила. А девочке нужна мать, - шокирует меня своим ответом.

- Ты правда считаешь, что Тагир позволит мне играть роль матери для дочери его брата? – спрашиваю с горечью.

Мы не произносим ни слова о смерти Далхана. С самого первого разговора, по умолчанию. Потому что больно. Потому что может услышать Нурпат. Так я себе объясняю.

Но услышать от Вилены слова о том, что я могу быть матерью для девочки – для меня дикость. Не могу осознать их… Теряюсь, нет ни малейшего предположения, зачем Вилена так ведет себя. Может так действует на нее беременность? Хочет всех сделать счастливыми, не понимая, не желая верить, что иногда это невозможно…

- Я правда считаю, что тебе не нужно больше бежать. Ты так давно это делаешь… Я знаю, что ты слишком давно живешь в кошмаре, милая. Я и сама жила так… слишком долго. Когда становишься похожей на загнанного зверька. Ты все время спрашиваешь, почему я так к тебе отношусь. Потому что вижу себя, - неожиданно признается Вилена.

- Ты серьезно? – я ошеломлена ее откровенностью.

- Ты ведь не знаешь, как я жила до момента, когда познакомилась с Тагиром. Это непростая история, - говорит со вздохом.

Я догадывалась, что непростая. Взять хотя бы то, что у Вилены до Тагира уже была дочь. Такие мужчины обычно хотят девственницу. Был бы Далхан со мной другим, если бы я была ею? Наверное… И если бы обстоятельства нашего знакомства были другими.

Странно, но внезапно понимаю, что каким бы ужасным ни было наше знакомство, будь у меня возможность прожить все это еще раз… я бы ухватилась за нее.

Я так его люблю. До отчаяния, до острой боли. Не знаю почему так. Необьяснимо. Нет никаких причин… И Далхана больше нет.

Вилена тем временем рассказывает мне свою историю, которую слушаю с трепетом. В отличии от моей, она имеет счастливый конец, хотя, пожалуй, ее ситуация была еще более безнадежной. Теперь не могу не восхищаться этой стойкой малышкой, которая не только смогла пережить все лишения, но еще и сделала счастливой ребенка, стала настоящей матерью, несмотря на то какой юной и неопытной была.

* * *

Сегодня удивительно теплый день, несмотря на то, что осень вступила в свои права, но палит как в июле.

- Наверное будет дождь, - говорит Нурпат. – Надо успеть сбегать искупаться на речку. Я принесла тебе купальник, у Вилены их много.

- Спасибо, милая, но если собирается дождь, может не стоит туда идти? – говорю с сомнением.

- Ну, пока его нет, мы успеем. Настю возьмем, я обещала Вилене побыть с девочкой.

- Хорошо, - соглашаюсь с улыбкой.

Это мои последние дни здесь, твердо решила, что пора закончить эти каникулы. Я просто не могу здесь оставаться. Попрошу Тагира написать мне, когда наконец случатся похороны… Постараюсь приехать, если смогу, если найду в себе силы. Но жить здесь для меня означает постоянно ковырять кровоточащую рану. В постоянной надежде… и постоянном молчании – никто здесь ни слова не произносит про Далхана. У меня больше нет сил. Потому что это дает надежду, что он жив. Но я сама видела! Если бы он выжил… Думаю, Волков бы его вряд ли оставил просто так раненого на дороге. Он бы забрал его к себе и шантажировал, пытался выбить за его жизнь какие-то условия…

Да и разговор с Рустамом, который передала мне Галя… Продолжать надеяться – это надо быть абсолютно безумной!

Я хотя-бы насчет Галины спокойна – Вилена поговорила с мужем, и мне разрешили созвониться с подругой. Та страшно волновалась за меня, забросала вопросами. Она сидит дома, носа не высовывает на улицу. Напугали ее конечно до чертиков. Возможно сейчас, когда продолжается война – это самое разумное…

Она и правда продолжается? Или все мои домыслы?

Я больше не звонила Галине. Потому что приношу одни несчастья. Ей лучше без меня. Посоветовала ей уехать. Забыть обо всем. Надеюсь, так и поступит…

* * *

Вода оказалась теплой как парное молоко, мы купались в небольшой заводи, где нет течения, поэтому как в ванной, и неглубоко. Настя была в восторге, малышка шлепала по воде ручками, обдавая нас брызгами. Мы плескались, наверное, часа два, иногда выходя на берег. Нурпат прихватила с собой бутерброды и яблоки. Так что не спешили обратно, пока не поторопила прибежавшая девушка по имени Совгат. С каждым днем в деревне я знакомлюсь с кем-то, запоминаю новые имена, привязываюсь. Эта милая девушка сообщила, что к ужину собирается небольшая компания, мы с Нурпат тоже должны прийти. Одежда должна быть вечерней.

Меньше всего мне хотелось шумной вечеринки или чего-то подобного. Хотела отказаться, остаться в воде. Но Настя тоже не желала выходить без меня, пришлось пойти