И все же она держалась настороженно, оглядывалась на каждом шагу. Не забывая о склонности Гэри к насилию, Эбби не сомневалась, что, если у Александры и было прозрение будущего, сумасшедшим в ее видении, несомненно, мог стать только он, Гэри.

И в этом убеждении она пребывала до тех самых пор, пока, по выражению Мэтта, убийца не начал резать женщин. Теперь ей приходилось опасаться не только своего бывшего мужа, но практически каждого встречного мужчины.

С такими невеселыми мыслями Эбби отправилась спать в эту ночь. И когда Брайс взглянул на нее умоляющими глазами, она позволила псу растянуться на одеяле рядом с собой, что он и сделал с великой радостью.

Всю ночь она обнимала его за шею.

* * *

25 февраля 1999 г.

Утром Кэсси проснулась с непривычным для себя ощущением ожидания. В комнате было необыкновенно светло, это означало, что за ночь выпало много снега. Ее сон в эту ночь оказался неожиданно крепким, глубоким и, насколько ей помнилось, лишенным сновидений. Впервые за долгое время она чувствовала себя по-настоящему отдохнувшей.

Вечер, проведенный с Беном, был... удивительным. Как он сам заметил, ей не требовалось держаться с ним настороже, ограждать себя от нежелательных контактов, но в то самое время, как ее «шестое чувство» мирно отдыхало, остальные пять разыгрались с невиданной прежде силой. Она с необычайной остротой ощущала его присутствие, его голос, движения, жесты, улыбку.

Особенно его улыбку.

И еще она странным образом ощущала взаимный интерес с его стороны. Ей это казалось странным, потому что для нее подобное ощущение было чем-то совершенно новым, неожиданным и непривычным.

Всю свою сознательную жизнь Кэсси приходилось иметь дело – хотя всего лишь на эмоциональном уровне – с агрессивно настроенными мужчинами. Она привыкла погружаться в их сознание, такова была ее работа. Возможно, именно по этой причине у нее лишь изредка возникал личный интерес (да и то весьма мимолетный) к кому-либо из представителей мужского пола. И всякий раз, когда естественные порывы и потребности молодого здорового женского тела заявляли о себе, ей без труда удавалось подавить их сознательным усилием воли.

Когда весь сексуальный опыт женщины сводится к леденящим душу образам жестокого насилия, страха, страдания, агонии и смерти, у нее нет иного выхода, кроме полного отторжения самой мысли о возможной близости с мужчиной.

Находясь в искусственной изоляции от заложенных самой природой естественных инстинктов, Кэсси чувствовала себя глупой, неумелой и неопытной во всем, что касалось физической стороны отношений между мужчиной и женщиной.

Бена влекло к ней, в этом у нее не было сомнений. О себе Кэсси знала точно: ее влекло к нему. Инстинкты, язык которых она сама понимала с трудом, подсказывали ей, что это влечение стремительно нарастает и что пройдет совсем немного времени...

Прежде чем что? Прежде чем они окажутся вместе в постели? Влюбятся друг в друга? Прежде чем он подхватит ее и унесет в какую-то дурацкую волшебную сказку, хотя она не верила в сказки с восьмилетнего возраста, а может, и вообще никогда не верила?

Кэсси со вздохом отбросила одеяло и села; прежнее ощущение счастливого ожидания куда-то улетучилось. «Ты ведешь себя как законченная идиотка», – сказала она себе. Впервые она оказалась в обществе красивого и обаятельного мужчины, чей ум был для нее закрыт. Он проявил к ней всего лишь обычное вежливое внимание, а она уже вообразила себе бог весть что.

Бен нуждался в ее помощи, чтобы поймать маньяка, угрожавшего его родному городу, и никаких других причин поддерживать с ней знакомство у него не было. Он был предан городу и его жителям, он ненавидел свихнувшегося убийцу, а ее телепатические способности можно было использовать, чтобы спасти первых и уничтожить второго.

Только и всего.

Придя к такому выводу, Кэсси решила больше об этом не думать. Она встала и оделась, разогрела кофе, натянула сапоги и позвала Макса на утреннюю пробежку.

Снегу намело в четыре дюйма толщиной: не так много, чтобы трудно было ходить, но достаточно, чтобы укрыть поникшую жухлую траву на полях белоснежным пуховым одеялом. Голые ветви лиственных деревьев были покрыты тонкой корочкой льда, а сосны несли на своих прогибающихся, словно от усталости, вечнозеленых ветвях царственную белую опушку.

Кэсси сначала наблюдала за Максом, весело носившимся вокруг нее по заснеженному полю, а потом подняла взгляд на горы. Райанз-Блафф угнездился в лощине у самого хребта Аппалачей; в обычное время горная гряда радовала глаз и почти всегда представала взору, окутанная легкой дымкой, но в этот день угрюмый зеленовато-бурый покров горных склонов был усыпан снегом, в чистом морозном воздухе они, казалось, подступали ближе, грозно нависая над долиной.

Довольная улыбка сошла с лица Кэсси, пока она смотрела на горы. Впервые она ощутила, что в них таится угроза. Глухие, мрачные, непроницаемые, они взирали на прилепившийся внизу городок чуть ли не со злобой.

Они следили за ней.

В точности как в кухне Айви Джеймсон, она почувствовала стеснение в груди – сперва едва заметное, но постепенно усиливающееся. Ледяное дыхание земли поднималось волной, проникая в ее теплые сапожки, прокатываясь по всему телу и оставляя за собой холод и дрожь.

Белоснежный ландшафт, окружавший ее, окрасился в грязновато-серый оттенок, словно покрылся смогом, глухой гул у нее в ушах сделался громче. У нее возникло ощущение чего-то трепещущего, бьющего крыльями, и это нечто пыталось проникнуть в нее, причем его прикосновение было холодным, как могила.

Ощущения показались ей такими тревожными и незнакомыми, что Кэсси растерялась, не зная, что предпринять. Ей было страшно опустить защитные барьеры, открыться и впустить неизвестно откуда взявшееся таинственное «нечто» в свое сознание. Но, как она ни была напугана и насторожена, предыдущий опыт давно уже научил ее, что любая попытка бороться с возможным контактом лишь продлит ожидание и может лишить ее сил. Ей не хотелось утратить способность управлять происходящим.

Если она вообще еще обладает такой способностью.

Кэсси сделала глубокий вдох и медленно выпустила воздух из легких, глядя, как он превращается в морозное облачко у нее перед глазами. Потом она закрыла глаза и распахнула душу навстречу тому, что требовало ее внимания.

* * *

Бен в сердцах швырнул пластиковый пакет на стол шерифа Данбара.

– Кэсси по доброте душевной не рассердилась, но я тебя очень прошу, Мэтт: побереги свое чувство юмора до другого случая.

– Прошу прощения? – переспросил Мэтт с видом воплощенной любезности.

– Не разыгрывай Красную Шапочку, тебе это не к лицу. Этот лоскут когда-то был твоей бойскаутской униформой.

Мэтт удивленно поднял брови и проводил Бена взглядом, пока тот усаживался на стуле для посетителей.