– Разумеется, мсье, – согласился француз.

Карлос чуть виновато посмотрел на Марину и протянул ей руку. Марина торопливо сунула ему свою сумочку.

– Здесь двести пятьдесят фунтов в туристических чеках. По-моему, есть еще несколько фунтовых купюр, правда, я не знаю точно, сколько именно.

Карлос извлек несколько банкнот из кармана, пересчи­тал их и положил перед Бюссаком.

– Чеки моей жены – в фунтах, – сообщил он. – Вы знаете обменный курс?

Бюссак достал из лежавшей на столе папки какую-то карточку.

– Вот тарифы, которые я предоставлял вчера, – ответил он. – Надеюсь, вы не станете спорить по поводу того, что они несколько ниже, чем в городе.

– Мы согласны на любые условия, – вежливо ответил Карлос.

Марина подписала половину своих дорожных чеков и передала Карлосу, который, в свою очередь, протянул их хозяину аэропорта. Тот сложил их аккуратной стопочкой рядом с банкнотами Карлоса на бювар, после чего снял телефонную трубку. Состоялся довольно долгий и не совсем доброжелательный разговор о том, какой самолет необходимо задействовать для полета, кто поведет его и когда машина будет готова к вылету. Марина на какой-то миг испугалась, что все может в любую секунду сорваться. Затем мсье Бюссак положил трубку и с ангельской улыбкой на лице произнес:

– Самолет будет готов через двадцать минут. Не желают ли мадам и мсье отпраздновать полет, пока придется подо­ждать? В нашем баре имеется богатый выбор шампанского.

Карлос заплатил за шампанское, большую часть которо­го в конечном итоге выпил сам же Бюссак.

Когда же они в сопровождении мсье Бюссака подошли к самолету, Марине показалось, что Карлос никуда не торо­пится. Они неспешно поднялись по трапу и даже на мгнове­ние остановились, чтобы попрощаться с владельцем аэро­порта, и в этот момент Марина увидела, как к воро­там приближается какая-то серая машина, и вся сжалась от недобрых предчувствий.

Она приветливо помахала рукой мсье Бюссаку и, накло­нив голову, прошла в салон самолета. Люк закрылся, двига­тели заработали, и самолет медленно покатился по взлетно-посадочной полосе.

Марина посмотрела в иллюминатор. Серая машина ос­тановилась возле одного из домиков. Из нее вышли двое муж­чин. Марине показалось, что это те самые люди, которые ночью приходили в ее гостиничный номер в Лиссабоне. Она буквально кожей ощущала исходящую от них опасность. Ма­рина боязливо поежилась и протянула руку к сидящему ря­дом с ней Карлосу.

– Все в порядке, дорогая, – успокоил ее тот. – Я уве­рен, что Бюссак непременно сдержит свое слово.

– Ты думаешь, он и вправду не обманет?

– Характер у него не сахар, но, как мне касается, он порядочный человек. Он взял наши деньги и дал слово Чес­ти. Не думаю, что он его нарушит.

– А вдруг они предложат ему больше?

– Сомневаюсь, – ответил Карлос. – Они скорее попы­таются запугать его, но Бюссак не из пугливых.

– Наверное, ты прав, – согласилась Марина. – Как уязвимы французы, когда дело касается сердечных привя­занностей!

– Как уязвимы мы все, – усмехнулся Карлос. Марина на мгновение положила голову ему на плечо; само его присутствие приносило успокоение. Звук мотора завораживал. Пилот сидел впереди; его уши были закрыты, и он не мог слышать, о чем они говорили. Они были одни над всем миром.

Вскоре они уже летели над облаками. Освещенные пер­выми лучами солнца, в пустоте, где ничего не имело значе­ния, кроме них самих.

– Что же мы будем делать, когда прилетим в Лиссабон? – мечтательно спросила Марина.

– Все зависит от того, найду ли я Педро. Уверен, там меня будет ждать сообщение, – сказал Карлос. Марина словно окаменела.

– Ты хочешь сказать, что тебе, возможно, придется сразу уехать?

– Ты же знаешь, так надо. – Если нет, то я – человек, у которого нет страны и нет цели в жизни, – с горечью произнес Карлос.

Взглянув на выражение его лица, Марина поняла: он снова забыл о ней.

Пилот повернул голову:

– Через несколько минут захожу на посадку. Мадам, мсье, пристегните ремни.

Карлос перегнулся через Марину, помогая ей пристегнуться. Марина избегала смотреть ему в глаза. Совершив над собой усилие – потому что чувствовала, что вот-вот разрыдается, – Марина спросила:

– Что мы будем делать, когда прилетим?

Карлос откинулся в кресле.

– Я уже пытался строить кое-какие планы. Очень многое зависит от того, будет ли нас ждать Педро.

– Он не мог знать о нашем прилете, – удивилась Марина;

– Мы с ним договорились, что, если наш замысел провалится, Педро через неделю вернется в Лиссабон.

– Ты не говорил мне об этом.

– Я старался об этом не думать, – ответил Карлос. – И даже себе не хотел признаваться в том, что нас может ожидать провал.

– Бедный Карлос, – еле слышно произнесла Марина.

Она протянула руку, чтобы дотронуться до его руки, но затем передумала. – А что, если Педро не будет нас там ждать, что мы тогда будем делать?

– Отправимся в какую-нибудь неприметную гостиницу на побережье.

– Тогда первое, что нам нужно будет сделать, – это купить себе сумки или чемоданы, – сказала Марина. – Я слышала, что в гостиницах всегда с подозрением относятся к постояльцам, которые прибывают без чемодана.

Карлос немного отстранился, чтобы посмотреть на нее, и улыбка смягчила суровое выражение его лица.

– Ты очаровательна.

Ей хотелось верить ему, хотелось услышать новые его признания, но вопрос, который не давал ей покоя, все же сорвался с ее губ.

– А потом? После того, как мы спрячемся среди турис­тов и тебе удастся связаться с Педро, что тогда?

Карлос отвернулся. Лицо его приняло суровое и беском­промиссное выражение.

– Ты сама знаешь ответ, – хмуро произнес он. Марина знала, что ей не следовало задавать этот вопрос. Но все ее существо восставало против неизбежности разлу­ки. Она готова была умолять, готова была спросить его – неужели эти полные опасности дни и ночи, проведенные вме­сте, ничего для него не значат? Неужели их поцелуи, такие страстные, были для него всего лишь интрижкой? Однако гордость не позволила ей спадать ни слова. К глазам подсту­пили слезы, а в горле застрял комок.

– Идем на посадку, – объявил пилот.

Марина поймала себя на том, что пытается представить, какие банальности они будут говорить друг другу на проща­ние. «Спасибо за приятно проведенное время»?

Она подумала о Лондоне, Нью-Йорке, Париже; о беско­нечных вечеринках, пустой болтовне; перемещениях с места на место. Вся ее прошлая жизнь казалась ей нереальной и абсолютно бессмысленной.