– Входите! – дружно, на два голоса закричали мы с Абросимом, а потом с подозрением уставились на ввалившегося во двор соседа – старика Дормидонта, растрепанного, седого как лунь, но еще крепкого и кряжистого.

– Ты чего заявился ни свет ни заря, да еще в таком непотребном виде? – напуская на себя толику суровости, вопросил староста. – Поди, пил всю ночь без просыху, а сейчас пришел огуречного рассолу на опохмел просить?

– Какой там рассол! – возмутился Дормидонт. – Вы про безобразия, вытворяемые моей соседкой Агафьей, слышали?

– А то! – кивнул Абросим, заговорщицки мне подмигивая.

Дело в том, что о проделках оной бабы в деревне с недавних пор ходили самые противоречивые слухи, кои староста старательно собирал, пытаясь соединить воедино и докопаться до истины. Подобного скандала в Лысых Горках еще никогда не приключалось. Злополучную Агафью обвиняли во множестве грехов, разом записав в ведьмы. Я же, осознавая свою причастность к творившимся в деревне безобразиям, предпочитала опасливо помалкивать.

– Так ты можешь нам о ней что-то новенькое рассказать? – между тем спросил староста, выводя меня из задумчивого состояния.

– За тем и пришел! – Дед смущенно помял в руках войлочную шапку. – Могу, все могу!

Мы со старостой довольно кивнули.

– Поначалу ответьте мне на один вопрос, – хитро прищурился болтливый Дормидонт. – Солнце, оно что делает?

– Светит! – опешил Абросим.

– Не-а, – недовольно отмахнулся старик.

– Греет! – выдвинул вторую версию староста.

– Встает! – тонко улыбнулась я.

– Вот-вот, – заметно обрадовался дед. – Так вот, у Агашкиного муженька солнце уже давненько, года три как… – Он смущенно замялся.

– Окончательно закатилось, – со смешком подсказала я.

– Поэтому и живут Агашка с мужем как два голубка! – с намеком сообщил сосед.

– Понятно, – рассмеялась я. – Дерутся. То он в окошко вылетит, то она…

Дормидонт согласно затряс патлами:

– Только Агафья-стерва никак успокоиться не желает. Вот, видно, поэтому и купила она где-то зелье нужное, приворотное…

Я виновато кашлянула, вспомнив закутанную в платок бабу, которой я отдала пузырек с тремя ложками воды, в коих растворила три капли того самого заветного зелья…

– Откуда знаешь, что купила? Дорого? – излишне напрягся староста, выдавая обуревающий его личный интерес.

– Так она у меня десятку серебрушками занимала, – пояснил Дормидонт. – А мы с женой той десяткой знаете как дорожили…

Я хмыкнула, поразившись ушлости бабы. Я-то ведь с нее, как с подопытного экземпляра, никаких денег не брала…

– Так вот, Агафья баба недоверчивая, – продолжал вещать дед. – Она даже когда обед варит и тот не пробует. Поэтому решила она добытое зелье сначала на скотине проверить…

– Опыты над животными запрещены законом! – скривилась я.

– А над мужиками, значит, не запрещены?! – взвился староста.

Я замолчала.

– Так вот, напоила проклятая ведьма тем зельем своего кота Мурзика для начала… – обстоятельно излагал сосед.

– Сам видел? – не поверил Абросим.

– Нет, догадался, когда ейный кот стрижом перемахнул через забор и всласть поизмывался над нашей кошкой Муркой, бараном и собакой…

– А вы что в это время делали? – нахмурился староста.

– А мы с женой спрятались в избе и по тому, с каким видом котяра начал похаживать вокруг дома и поглядывать на окна, поняли, что живыми он нас не выпустит. К счастью, тут примчалась она, – дед пальцем показал на меня, – и прогнала кота.

– И что дальше? – нетерпеливо допытывался дядя теперь уже у меня.

– Да ничего, а только он пропал, будто сквозь землю провалился, – пожала плечами я. – Я думала, что кот просто взбесился. А тут вона чего, значит… – В моей душе начинала волной вздыматься гордость за собственноручно изготовленное зелье, но об этом я, естественно, решила умолчать. – Но поговаривают, будто в соседней деревне объявился свирепый маньяк… – задумчиво продолжила я, начиная осознавать дальнейшую судьбу несчастного котяры.

– Потом Агафья напоила этим снадобьем своего петуха, – продолжил повествовать Дормидонт. – И поначалу все хорошо у нее складывалось, курицы неслись целыми десятками яиц… И утки, и индюшки тоже… Но когда над деревней даже вороны летать перестали… петуха выбросили в лес.

– И чего? – шокированно округлил глаза дядя.

– Да ничего, но поговаривают, будто в лесу появились кукарекающие кабаны… – выдал сосед.

– Вранье! – торопливо брякнула я, припоминая, как вчера, прогуливаясь по опушке ближайшего перелеска, слышала нечто подозрительно похожее.

– Тьфу на тебя, болтун! – рассердился староста, взашей выталкивая соседа с нашего двора. – Сам схожу проверю… – Глаза у него заинтересованно горели, а руки тряслись от нетерпения.

– И сходи, дядя, ты у нас самый умный! – льстиво поддакнула я, размышляя, не посоветовать ли ему прихватить с собой топор…

Но Абросим уже отодвинул от себя тарелку с недоеденной яичницей, обрадованно ругнулся и, словно молодой, опрометью выбежал за ворота.

Печально поглядев ему вслед (хоть он мне и не дядя на самом деле, но все-таки я к нему уже привязалась), я торопливо бросилась в дом, связала в узелок свои немудреные пожитки, надела перевязь с саблями и попутно отлила несколько капель зелья в бутылек с водой, поставив его на видное место. Абросим не дурак, думаю, догадается – чего это такое и как применяется… Совершив оное доброе дело, я спрятала за пазуху склянку с остатками приворотного зелья, коими, наверное, можно еще всю Ледницу перевлюблять, и крадучись выбралась за околицу Лысых Горок. Как говорится, пора и честь знать, а то меня в Летнем Стане заждались. Авось селяне и без меня справятся с мяукающими сексуальными маньяками и кукарекающими кабанами…

Позднее, правда, мне довелось услышать занятную байку о том, что староста Абросим на старости лет женился на самой завидной деревенской невесте – юной красавице Юлишке, и прижил с нею пятнадцать детей, а также о невиданном буме рождаемости среди птиц и зверья в здешних лесах. Подозреваю, что все это приключилось отнюдь не без моего посильного участия…

Все дальнейшее происходило подозрительно гладко и ладно, словно по заранее отрепетированному сценарию, что, впрочем, изрядно меня насторожило. Не иначе как выдумщица-судьба усыпляла таким образом мою бдительность, готовясь подложить какую-нибудь новую подлянку… Я вернулась в Летний Стан, и на устроенном в мою честь ужине незаметно подлила приворотное зелье в бокалы Бальдура и Бины. На следующее утро эту парочку было не узнать: они нежно держались за руки, заглядывали друг другу в глаза и почти непрерывно целовались, умоляя поскорее их поженить. Поэтому клан «ухорезов» начал форсированно готовиться к свадьбе, а я тем временем отсыпалась в королевском шатре, ощущая себя полностью опустошенной, как морально, так и физически.