Если бы Джеймс Бриджер был в обличье человека, он бы наверняка поджал губы, а теперь он просто раздосадованно молчал, пока мы пытались вновь взять след оборотня-медведицы. Думаю, Бриджер сердился, что я пошёл против него. Кстати, такое случилось впервые. Но в нашей группе я был самым сильным зверем. И это я затеял эти поиски, а значит, пока они продолжаются, последнее слово останется за мной.

– Я, пожалуй, снова спущусь в долину, если вы не против, – сказал Брэндон, которому здесь, в горах, приходилось нелегко. – Увидимся, когда вы будете возвращаться с Мелоди, идёт? Желаю удачи!

Мы ошарашенно смотрели вслед его удаляющейся заднице.

– У людей это называется оптимизмом, – сухо заметила Лу.

И именно Лу вновь нашла следы.

– Посмотрите, вот здесь, наверху, зацепился кусочек коричневого меха, – вдруг сказала она, указывая мордой на клок шерсти на сучке над её головой. – Мы же ищем медведицу? Думаю, здесь она взобралась наверх.

– Проглотить мне пылесос, если это не мех той самой медведицы! – крикнула Холли.

Я едва не рассмеялся:

– Пылесос? Ты что, спала на человековедении?

Я принюхался к шерсти – она действительно принадлежала нашему врагу. Судя по всему, медведица значительную часть пути передвигалась поверху, взбираясь с дерева на скалу, а оттуда снова на дерево. Может, она время от времени даже превращалась в человека. Наверное, поэтому нам было так трудно идти по её следу!

С удвоенной энергией мы приступили к поискам. Вскоре следы стали чёткими, и мы пошли по ним без труда.

– Ура! Скоро мы её нагоним! – ликовала Холли, с высоты всматриваясь в даль.

– Постойте, – Джеймс Бриджер прервал наконец молчание. – След слишком ясный. Она же знает, что её преследуют. Она догадалась, что оторваться не получилось, и теперь наверняка уводит нас прочь от тайника.

– И что теперь делать? – спросила Тикаани.

– Идём в обратном направлении, – сказал я и развернулся.

И правильно сделал. Вскоре мы оказались в лесистой местности с обрывистыми скалами. И почуяли там множество занесённых снегом следов оборотней. Было ясно, что здесь, в нетронутом диком уголке, вдали от людских дорог, в последнее время много чего произошло.

Шерсть у меня на затылке встала дыбом.

Мы у цели.

– Теперь тихо! Идём медленно! – скомандовал я.

У Тикаани с маскировкой трудностей не возникло, она просто слилась с окружающим ландшафтом, да и у Джеймса Бриджера тоже всё прекрасно получалось: он умеет скользить бесшумно, словно тень. А вот Холли, конечно, пришлось изрядно попотеть, чтобы от волнения нас не выдать – белки же по природе своей не могут не шуметь. Лу держалась позади, и меня это устраивало: я даже думать не хотел, что может случится, окажись она вдруг в окружении оборотней-медведей.

А где же всё-таки Эндрю Миллинг? Прячется где-нибудь поблизости? Одна только мысль об этом выбивала меня из колеи. Будь я в облике человека, у меня бы точно подкосились ноги.

– Посмотрите, вон там в скале вроде бы пещера. Видите? – прошептала Тикаани.

– Да я же там бывал! – вдруг понял я.

Я с семьёй прожил в этой местности пару недель, пока родители не нашли территории получше. Мы с Мией тогда развлекались, подкарауливая друг друга в засаде и потом вдруг внезапно выпрыгивая. И однажды я спрятался именно в этой пещере.

– Какого она размера? Много людей поместится? – спросил Джеймс Бриджер.

– В ряд могут улечься пять человек, но стоять там не получится, – пояснил я.

Забраться в пещеру можно было только через узкую горизонтальную щель в скале, человеку пришлось бы ползти на четвереньках. Кроме того, вход закрывали заросли кустарника. Вряд ли люди знали о существовании этого укрытия.

Мы спрятались на расстоянии примерно десяти древесных длин от пещеры таким образом, чтобы ветер дул в нашу сторону: так оборотни Миллинга не смогут нас учуять. Тикаани, Бриджер и я вжались в землю, Лу тоже легла, а Холли устроилась на ветке поблизости и с трудом сохраняла спокойствие.

– Как думаете, она там, внутри? – Белая волчица рядом со мной не спускала глаз со щели в скале.

– Ждём, – ответил я.

Мне очень хотелось ринуться к пещере немедленно, увидеть, кто там, но инстинкты удерживали меня от необдуманных поступков. Нужно подождать, пока кто-нибудь выйдет.

– А если малышка замёрзнет, пока мы тут караулим? – возразила Тикаани. – У людей же такое хрупкое здоровье.

Она права. Просто невыносимо думать, каково сейчас Мелоди. Тепло ли она одета? Есть ли в пещере хоть какие-то одеяла? Я хотел было ответить Тикаани, но тут заговорил Бриджер:

– Караг прав. Мы не можем напасть, не зная, сколько врагов скрывается в пещере. – Он посмотрел на меня, и я понял, что он больше не сердится.

– И сколько нам здесь ещё торчать? – тихонько подала голос Холли. – Уже вечер воскресенья.

– Я знаю, – с горечью ответил я.

На нас спускалась ночь, тёмная, холодная. Свет исходил лишь от звёзд, в этом районе людских поселений не было. За последние два года мне не приходилось проводить столько времени в обличье пумы: казалось, будто я вернулся в прошлое. И было странно, что я ещё и человек.

Мы ждали, прислушиваясь и всматриваясь в темноту. Я с удивлением заметил, что Тикаани опустила голову и стала есть снег. Но потом я понял зачем: теперь у её морды больше не было пара от дыхания. Молодец! Это ведь может нас выдать. Мы тут же последовали её примеру. Снег леденил мне язык.

К счастью, враги нас пока не заметили. Вот прокричала сова, пробежал по лесу американский беляк, и в животе у меня заурчало. Но мы не трогались с места, лишь время от времени лизали снег. Движения у щели в скале по-прежнему не было. Может, Мелоди там вообще нет и мы следим за пустой пещерой, теряя здесь драгоценное время?

Мы спали и бодрствовали попеременно. На рассвете настала очередь Холли караулить. Я только-только забылся беспокойным сном, как тут же услышал её писк:

– Кто-то вышел!

Мы сразу же все проснулись. Мои вибриссы дрожали от напряжения. У входа стояла оборотень-медведица, та самая, которую мы так долго преследовали. А вскоре появилась и красивая хищная кошка коричневого цвета.

– Это он? – спросил Джеймс Бриджер.

– Да. Это он. – Я никогда не видел его в облике пумы, но узнал сразу.