– Так значит, парнишка официально не осужден, – догадался Грег.

– Нет, – сказал эстерианец. – У меня двадцать девять копий досье. На раба ничего нет.

– Чем же бедняга так не понравился маорцам? – поинтересовался тасконец.

– Пленник сломал нос охраннику, – пояснил Соунвил. – Мальчишка чересчур вспыльчив и горяч.

– Странный случай, – проговорил Лейрон. – После таких инцидентов, невольников обычно казнят.

– Я в подробности не вдавался, – пожал плечами Стенли. – Не люблю забивать голову пустяками. Через сорок дней стервец умрет на арене. Давайте лучше обсудим детали пари. Или вы передумали?

– Обижаете, – произнес инструктор. – Я лишь хочу уточнить правила боя.

– Разумеется, – вымолвил эстерианец. – В каждом поединке участвуют две пары. Дерутся один на один. Это в общих чертах. Есть определенные нюансы, но на результат они не влияют.

– Понятно, – проговорил Грег. – Какова очередность выхода?

– Сначала распорядитель представляет потенциальных жертв, – сказал Соунвил.

– Неужели назовет имена каторжников? – удивился тасконец. – В Сирианском графстве разразится скандал.

– Нет, нет, – возразил Стенли. – Речь не о фамилиях. Устрашающие клички, маски, боевая раскраска. Для эффектного зрелища нужна соответствующая атрибутика. Ну, а потом появятся охотники.

– То есть, я сам буду назначать солдат на схватку, – произнес Лейрон.

– Естественно, – улыбнулся эстерианец. – Мы умеем считать деньги. Гибель наемника обойдется нам в двадцать тысяч сириев, а смерть осужденного со всеми дополнительными расходами в три с половиной тысячи. Разница существенная. Публика обожает сюрпризы, но в принципе зрителям абсолютно безразлично, чей окровавленный труп останется лежать на арене. Я – деловой человек, для меня главный стимул в работе – выгода. Чтобы увеличить прибыль, фирма иногда хитрит.

– Прекрасно, – вымолвил инструктор. – В данной ситуации готов согласиться на пять поражений.

– Пять? – изумленно проговорил Соунвил. – Я надеялся, вы скажете три.

– И рад бы, да не могу, – развел руками Грег. – Мои парни отлично обучены, но на публике еще никого не убивали. Спокойно, без эмоций вонзить нож в грудь врага непросто. Я испытал это на собственном опыте.

– Довольно затруднительное положение, – сказал Стенли. – Вы загнали меня в угол.

– Не вижу проблемы, – произнес тасконец. – Наше мнение совпало, и спора не получилось.

Поглаживая ладонью подбородок, эстерианец посмотрел на экраны. За исключением мальчишки-раба, все преступники, как на подбор: высокие, стройные, подтянутые. Юнцов практически нет. Средний возраст заключенных двадцать пять – тридцать лет. Самый расцвет сил. По физическим данным воины заметно уступают каторжникам. А не переоценивает ли Соунвил солдат? Энгерон ведь покупает обычных людей. Наемники второго уровня. Звучит не очень убедительно. Хотя претензий к Стафу по качеству товара пока не поступало.

Терзаясь сомнениями, Стенли неторопливо двинулся по комнате. Лейрон терпеливо ждал решения эстерианца. Наконец, Соунвил повернулся к инструктору и проговорил:

– Я, пожалуй, рискну. Чем черт не шутит. Ставка – десять тысяч сириев.

– А вы не мелочитесь, – усмехнулся Грег. – Но и я не привык отступать. Согласен.

Мужчины обменялись крепким рукопожатием. Вскоре тасконец покинул наблюдательный пост. Лейрону было о чем поразмышлять. В тренировки бойцов необходимо срочно вносить коррективы. Их противник плакать и дрожать от страха не будет. Малейшее промедление, неточность и преступник нанесет ответный удар. Но главное, психология. Нужно настроить воинов на жестокий, отчаянный поединок. Никакой жалости, никакого сострадания! Убивать неприятеля надо быстро и хладнокровно.

Остриженный наголо Андрей не спеша направился к кроватям. На постелях лежали аккуратно сложенные комплекты одежды. Нижнего белья среди вещей опять не оказалось. Видимо, плайдцы считали, что оно осужденным ни к чему. Землянин с огромным трудом отыскал куртку и штаны по размеру. Невысокий щуплый мальчишка-подросток не вписывался в общий стандарт.

Подтянув пояс и завернув рукава, Волков блаженно рухнул на кровать. Тело отвыкло от подобного наслаждения. Голова буквально провалилась в подушку. Постепенно все тревоги и волнения отошли на второй план. Господи, сорок дней нормальной жизни. Это уже неплохо. За почти восьмимесячный период рабства юноша научился ценить счастливые мгновения мира и покоя.

Андрей проснулся от громкого шума. Протирая глаза, землянин приподнялся на локте. Мимо него торопливо двигались каторжники. Впрочем, большинство заключенных продолжало лежать на постелях. Кто-то даже храпел. Дневной отдых – несбыточная мечта невольников. Упускать такую возможность ни в коем случае нельзя.

Кроватей в секторе было много, и преступники расположились исключительно на первом ярусе. В лагере на шахте данные места занимали наиболее сильные и уважаемые осужденные. Рабам Эктебан выделил крошечный участок в самом углу грота. Бороться за равноправие с каторжниками пленники не решались.

Подросток сел и едва слышно спросил:

– Что за переполох? Куда все бегут? Я что-то пропустил?

– Обед, – откликнулся один из заключенных. – Тарелки уже стоят на столах.

Преступники мгновенно вскочили с постелей. Сработал рефлекс. На раздачу пищи опаздывать нельзя. Шлепая босыми ногами по металлическому полу, осужденные поспешили за первой группой.

Впрочем, опасения каторжников оказались напрасными. Никто из них голодным бы не остался. Пластиковая посуда с едой появлялась из специальной ниши в центре стола. Заключенным надо было только разобрать тарелки. Пустые приборы преступники бросали в мусоросборник. Любой опоздавший без труда находил свою порцию.

Плайдец не солгал, готовили на судне действительно неплохо. Пища хоть и синтетическая, но вкусная и калорийная. С ужасной баландой, которую давали на Маоре, и сравнивать нельзя. Не обращая внимания на ложки и вилки, многие осужденные по привычке ели руками. Отвыкнуть от дурных наклонностей непросто.

Быстро насытившись, Волков опять побрел к кровати.

Однако не успел он пройти и пяти метров, как дверь в зал открылась, и на пороге возник Соунвил. Эстерианца сопровождали четыре штурмовика. Окинув взглядом помещение, Стенли иронично усмехнулся и произнес:

– Рад, что вы осваиваетесь, господа. Надеюсь, условия содержания всех устраивают.

– Не роскошный «люкс», но приемлемо, – откликнулся Стафрен, вставая из-за стола.

– Прекрасно, – вымолвил Соунвил. – Отсутствие претензий – хороший признак. Есть какие-нибудь пожелания?

– Да, – тотчас выкрикнул Блук. – Где обещанный голограф?

– Позади меня; – проговорил эстерианец, доставая пульт из кармана пиджака.