Дума, партия социалистов-революционеров подготовляла ряд террористических выступлений, направленных против высших чиновников государства и против агентов полиции, которые она практиковала с самого начала революционного движения.

В начале лета эта партия опубликовала в иностранной прессе заявление, что ввиду открытия заседаний Думы и в ожидании, что народ уяснит себе политическое положение, следует отказаться от террористической тактики, не прекращая, однако, подготовки новых выступлений; центральный комитет партии укажет момент, когда вновь должна проявиться революционная активность.

Роспуск Думы послужил сигналом к возвращению к терроризму, и было решено, что он должен быть открыт самым заметным актом насилия. В субботу, 25 августа, около трех часов пополудни, страшный взрыв разрушил часть дачи, занимаемой Столыпиным на Островах.

Премьер-министр не пострадал, но около тридцати человек были убиты и еще больше ранены, некоторые из них тяжело, среди последних — двое детей Столыпина.

Я был в это время в городе, принимая в Министерстве иностранных дел визит Нитрова, начальника двора великого князя Владимира, который просил его посоветоваться со мной относительно одного дела. Окончив разговор, я задержал моего посетителя еще на полчаса, желая показать ему некоторые внутренние украшения, которые делались в то время в здании министерства.

Покинув меня, Нитров отправился в резиденцию премьер-министра по другому поручению великого князя, и случилось так, что эта случайная отсрочка спасла его от смерти на вилле Столыпина, так как иначе он прибыл бы за несколько минут до катастрофы.

Извещенный по телефону о случившемся, я бросился в экипаж и через двадцать минут прибыл на место катастрофы, ужас которой превосходил всякое описание.

Около трети дачи было разнесено в щепы, и если разрушение не было полным, то это произошло только потому, что дом был построен из дерева; каменное или кирпичное строение было бы разрушено совершенно, и число жертв оказалось бы более значительно. Можно было видеть погребенными под обломками разрушенного дома человеческие тела, частью мертвые, частью подающие еще признаки жизни. Там и сям валялись куски платья и окровавленные части человеческого тела; крики агонии и призывы на помощь разрывали сердце; перед входом виднелась бесформенная масса дерева и железа и трупы двух лошадей — все, что осталось от экипажа, который привез сюда исполнителей этого страшного дела.

Буквально ничего не осталось от вестибюля и от трех комнат нижнего этажа, соприкасающихся с той, в которой в это время находился Столыпин; как будто чудом, действие взрыва коснулось только порога рабочего кабинета премьер-министра.

Я нашел его в маленьком павильоне в саду, бледного, но совершенно спокойного, отдающего ровным голосом приказания относительно помощи раненым, среди которых только что была обнаружена одна из его дочерей, девочка пятнадцати лет. Он собственными руками извлек своего единственного четырехлетнего сына из-под груды обломков.

Он сам рассказывал мне, как нашел своего ребенка, наполовину погребенного под обломками дачи. Малыш не получил серьезных ран, но положение дочери было очень серьезно; ей была оказана первая помощь, и с большой тревогой ожидался известный хирург Павлов, вызванный по телефону.

Вот точное изложение того, что случилось, согласно тем сведениям, которые я получил на месте катастрофы.

Суббота была приемным днем Столыпина, и его ожидало много посетителей, разместившихся в комнатах нижнего этажа дачи.

С обычным мужеством он оставлял без внимания предупреждения о готовящемся на него покушении и продолжал принимать посетителей без всяких формальностей и совершенно свободно. Принимались все, кто желал говорить с министром, без представления какого-либо рекомендательного письма и даже без того, чтобы установить личность посетителя. Только немногие агенты тайной полиции были помещены в первой передней и внимательно осматривали всякого прибывающего посетителя. В следующей комнате один из крупных чиновников министерства, генерал Замятин, с помощью секретарей записывал имена посетителей и спрашивал их о цели посещения, прежде чем разрешить войти в следующую комнату — приемную, расположенную рядом с рабочим кабинетом министра, находившуюся в правом крыле здания и выходившую в сад. В верхнем этаже находились комнаты, занимаемые детьми Столыпина.

Прием начинался в два часа, и в приемной находилось около сорока лиц всяких положений — высшие чиновники, финансисты и даже крестьяне, посланные своими обществами изложить свои нужды министру.

В половине третьего к подъезду дачи прибыло ландо, в котором находились три человека, одетые в военную форму. Они уже прошли первую переднюю, когда полиция, заметив, по-видимому, что-то необычное в одежде или поведении посетителей, задержала их у дверей второй комнаты. Послышался шум борьбы, сопровождаемый возгласом «Да здравствует революция!» — и в тот же момент раздался страшный взрыв. Все находившиеся в первой комнате были убиты, включая и преступников, имена которых так и остались неизвестными. Во второй комнате генерал Замятин был тяжело ранен, а другие чиновники ранены или убиты. В приемной около тридцати человек были убиты, а остальные ранены. Три комнаты нижнего этажа оказались совершенно разрушены так же, как и в верхнем этаже, но благодаря тому, что дом был построен из дерева, остальная часть здания осталась невредимой.

Дверь между приемной и кабинетом министра была сорвана с петель, и Столыпин, который в это время разговаривал с посетителем, был опрокинут на пол, но ни тот, ни другой не пострадали, только получили несколько царапин.

Среди убитых был прежний предводитель дворянства, полковник Шульц, начальник полиции Таврического дворца и несколько других чиновников высокого ранга, но большинство жертв состояло из полицейских агентов или скромных просителей, среди которых находилась и одна женщина на позднем сроке беременности, труп которой был страшно обезображен.

Сила взрыва была настолько велика, что деревья по набережной Невы были вырваны с корнем и все стекла домов противоположной стороны набережной разбиты. На сотни метров вокруг были разбросаны искореженные останки человеческих конечностей и обрывки одежды, разорванные и запятнанные кровью.

Двое детей П. Столыпина были погребены под обломками, когда обрушился верхний этаж. Его маленький сын отделался простым переломом, но у его дочери были полностью раздроблены обе ступни, и она ужасно страдала; после первого осмотра большинство вызванных врачей посоветовали немедленную ампутацию, но доктор Павлов, высший авторитет в хирургии, выступил против этого, и благодаря ему мадемуазель Столыпина в конце концов смогла ходить после нескольких лет сложного лечения. Однако долгое время существовали опасения, что она будет искалечена на всю жизнь.

В тот же самый вечер Столыпин вместе со своей семьей переехал в официальную резиденцию министра внутренних дел, но несколькими днями позже, ввиду трудности защитить здание от нападения террористов, он поселился в апартаментах Зимнего дворца, которые не были заняты императором с начала революционного движения.

Обыкновенно в субботу вечером я покидал город и воскресенье проводил в Петергофе, где