У Бака подогнулись колени.

– Ты… тут нет никакой ошибки?

– В завещании все ясно прописано, есть печать верховного жреца Амона. Я только что все оформил. И чтоб по податям никаких задержек!

* * *

Военный совет проходит в малом приемном зале дворца. Присутствуют первый министр, Минмес, Тьянуни, Маху и военачальники.

– Очагов волнения два: в порту Улацца и в богатой провинции Джуния, тоже на побережье, – начинает доклад глава тайной службы. – И оба сегодня в руках сирийцев. Библ держит оборону, но тут нам нужно поспешить. Поэтому предлагаю погрузить армию на военные корабли и побыстрее плыть к берегам Ливана. Через двенадцать дней высаживаемся в Библе и сразу атакуем!

Члены совета тут же соглашаются.

А я – нет.

– Двенадцать дней, говоришь…

– Это предварительные расчеты, государь, если выведем флот через восточный рукав Нила, именуемый Пелусийским. Эффект неожиданности тоже сыграет нам на руку.

– Ты забываешь главное – это путь по морю! Погода может внезапно испортиться, и корабли пойдут ко дну вместе со всей нашей армией. Египет останется без защиты.

От этих жутких пророчеств у собравшихся кровь застывает в жилах. После моего видéния в Мегиддо, когда я избрал путь через ущелье, от меня ждут эффективной стратегии.

А я… Я словно наяву вижу бушующие волны и тонущие корабли, слышу тщетные мольбы о помощи.

– Нам хватит месяца, чтобы дойти до ливанского побережья по суше?

– Конечно, хватит! – обещает Джехути. – Армия у нас выносливая! А теми, кто волочет ноги, я займусь лично.

Я уверен – если поплывем морем, попадем в шторм и все утонем, поэтому приказываю объявить мобилизацию. Как только будем готовы, выступаем немедленно.

Недовольный моим решением Тьянуни составляет текст, чтобы передать его царскому глашатаю Антефу.

Лузи, с виду безутешный, бил себя в грудь и проливал слезы перед односельчанами, собравшимися, чтобы оплакать своего старосту.

– Он приютил меня, облагодетельствовал! Я всем ему обязан! На рассвете, когда я принес ему кружку молока, вижу – старик уже отошел. Хотя бы не мучился, спокойно умер во сне. Я завернул тело в циновку и собственноручно похороню!

Глядя на этого чернобрового крепкого парня, люди одобрительно кивали: вот ведь как убивается! Правильно, что старик все ему оставил!

Похороны прошли быстро, после чего покойного помянули крепким пивом. Нынешняя любовница Лузи первой заговорила о том, что так или иначе тревожило всех селян.

– Нужно выбрать нового старосту. Пусть он решает все вопросы с писцом, которого присылают из управы проверять наши поля. Кого-нибудь серьезного, кто в этом деле разбирается и за нас постоит!

– И кого ты предлагаешь? – спросил кто-то из стариков.

– А почему бы и не Лузи? Он парень крепкий, в обиду себя не даст.

Сириец отозвался с наигранной скромностью:

– Слишком много мне чести… Я недостоин.

– А почему бы и нет! – воскликнул какой-то крестьянин. – Пусть будет Лузи.

Еще один голос в его поддержку, потом еще и еще… Возражений не возникло, и Лузи выбрали старостой. В душе сириец торжествовал – то была малая, но власть, возможность закрепиться на вражеской территории.

* * *

– Ты точно уверен? – уже начал сердиться Старик.

Северный Ветер поднял правое ухо.

– Вот неймется этим сирийцам! Им что, война слаще мирной жизни? А нам опять в поход. Думаем, мы самые сильные, всех победим… Рано или поздно это плохо кончится.

Оглашение Антефа положило конец догадкам: Ливан с его портами в опасности, и фараон спешит их защитить. Еще одна провокация, которая будет сурово пресечена… Народ воспринял новость с воодушевлением.

* * *

Царица Сатья будет воплощать принцип власти фараона, бразды правления примет первый министр Рехмир, Менх Младший укрепится на вершине иерархии храма Амона, в то время как бдительный Минмес будет исподволь за ними присматривать…

Благодаря этому квартету и особенно великой царской супруге я отбываю в поход с легким сердцем, не тревожась о судьбе Двух Земель.

Отвоевать, и надолго, Ливан и прилегающие территории, столь полезные для нашего торгового процветания, – главный пункт моего плана умиротворения. Зная, что регион нестабилен, а местная знать погрязла в коррупции, Митанни ударила в больное место, отправив туда своих сирийских головорезов.

Порт Улацца расположен в устье реки[73], и фортификационных сооружений, в отличие от Мегиддо, там нет. Тем не менее, по сведениям Тьянуни, гарнизон в городе немаленький и без боя не сдастся.

На место мы прибываем после перехода, не омраченного никакими происшествиями, и разбиваем лагерь.

* * *

Мощь египетской армии впечатлила Старика, с недавних пор поставленного командовать службой снабжения. Зная его несносный характер, Антеф дал ему свободу действий, а сам ограничился ролью надзирателя. Уверенность в том, что солдату для храбрости необходимо хорошо есть и пить, снискала Старику немалую популярность. Правда, и горлопанов он осаживал быстро. У осликов верховодил Северный Ветер, причем на правах командира, и снеди они везли много и разной. Поскольку путь армии пролегал по подвластным территориям, запасы провизии постоянно пополнялись.

Военной мощи Египта Улацца мало что могла противопоставить. И когда царский глашатай Антеф просигналил атаку, Старик и гроша бы не дал за шкуру повстанцев.

Так и вышло: первым же залпом египетские лучники поразили большинство обороняющихся. Эффективность новых дальнострельных луков, только-только вышедших из арсеналов Мемфиса, потрясала. Отпор получили слабенький, и пехотинцы без труда разбили городские ворота.

Гибель двух солдат вызвала у египтян ярость, и они принялись истреблять всех, кто еще сопротивлялся. Перепуганный комендант гарнизона сложил оружие, умоляя фараона смилостивиться.

Тутмос объявил вражеских солдат военнопленными, и уже в скором времени они караваном отправятся в Египет, увозя с собой набальзамированные тела двух погибших смельчаков.

После падения Улаццы еще один город, Библ, заявил о своем полном подчинении фараону, и все ливанские порты, таким образом, вернулись под египетский контроль. Торговые суда с ценным грузом, изъятым в качестве податей, отплыли в сторону Дельты.

Понимая, что коррупция среди ливанской знати и чиновничества приняла хронический характер, фараон не стал ничего и ни у кого отнимать, но поставил над ними писцов-учетчиков, а в качестве поддержки последним дал целый полк солдат. Вассалитет, спокойствие в регионе, отказ от союза с Митанни и регулярная выплата податей – вот условия, которые позволят местным князькам и впредь вести тихую и сытую жизнь.