– Знает ли он, что ты видишь его своим преемником?

– Нет, ваше величество. Лучше ему этого не знать.

А не ловкая ли это манипуляция со стороны Менха Старшего? Верится в это с трудом. В его голосе слышится ненаигранная усталость, ему тяжело передвигать ноги. В ходе церемонии инициации его сына я пришел к тем же выводам, что и сам Менх.

– Обучи его! – приказываю я.

– Еще одна проблема меня беспокоит, ваше величество. Мы с Узером с давних пор работаем в связке. Он ни за что не признается в этом перед вами, но болезнь его одолевает, и что ни день, все хуже.

– Тебя тревожит вопрос: кого я изберу своим новым первым министром?

– Признаюсь, да. Это главный пост в правительстве, ваше величество. И если назначить посредственность, пострадает государство в целом.

– Ты можешь посоветовать дельного человека?

– Очень скоро мы с Узером встретимся в ином мире… Наши труды подходят к концу, ваше же правление продолжается. Мы заботимся единственно о вашем процветании и о счастье нашего народа.

– Назови имя!

– Рехмир[64], градоправитель Фив. Он – племянник Узера и хорошо разбирается в экономике. Замечу, что сам Узер ставит его познания выше, нежели оные своих собственных сыновей.

Разливы Нила – важнейшее условие нашего процветания. Когда Исида проливает слезы, воскрешая Осириса, сухой сезон заканчивается, вода в реке прибывает, а потом и вовсе выходит из берегов, принося с собой ил, который удобряет почву.

Опасаться в этот период стоит двух вещей – слишком низкого паводка, когда воды недостаточно, и слишком высокого, разрушительного. С помощью ниломеров[65] мы узнаем, каким будет разлив, и поступаем соответственно. К тому же запасов зерна в государственных кладовых хватит на семь неурожайных лет.

Благодаря строгому соблюдению ритуалов несчастье обходит меня стороной – все эти годы река разливается вовремя и приносит столько ила, сколько нужно, к величайшему удовлетворению крестьян. Праздник Нового Года, совпадающий с подъемом уровня воды, дал повод череде шумных празднеств. По обычаю мы с Сатьей получили подарки от всех слоев населения, и эти подарки впоследствии мы людям и возвращаем. Малыш Аменемхет под присмотром тещи и своих кормилиц тоже позабавился на славу.

Едва узнав, что Джехути вернулся после патрулирования сиро-палестинского региона, нашей четвертой по счету военной кампании, я приказал ему явиться в маленький приемный зал во дворце.

– За все время – никаких происшествий, ваше величество.

– Если так, почему ты хмуришься?

– Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Но и в донесениях шпионов ничего подозрительного.

– Значит, они не туда смотрят.

– Твое беспокойство подтверждается конкретными фактами?

– Нет, но новые бунты будут, это вопрос времени. Чутье меня обычно не подводит.

– Твои рекомендации?

– Мы должны постоянно быть начеку!

* * *

Когда глашатай Антеф, в роскошном парике и белом одеянии из царственного льна, отделанном тончайшей работы плиссировкой, обращается к придворным, те затаивают дыхание – происходит нечто важное. И в своих ожиданиях они не обманываются.

– Фараон заложил свой «Храм на тысячу лет»[66] на берегу реки, в западной части Фив. Он будет соединен с местом его вечного упокоения в Долине Царей, и жрецы позаботятся о благополучии ка нашего властелина, источника его жизненной силы.

Главный распорядитель строительных работ Минмес с радостью предвкушает воплощение своего проекта двухуровневого храма у подножия горы, окруженного кирпичной стеной. Что ж, на то, чтобы обеспечить магическое взаимодействие между моим храмом в Карнаке и моей могилой, уйдет немало лет…

* * *

– Я хочу его в мужья! – заявила племянница Сабастета.

Бедный брадобрей побледнел:

– Это глупая шутка?

– И не надейся!

– Но ты так молода, ты…

– И он тоже молодой!

– Ты разве забыла, что он сириец, военнопленный?

– Еще неделя, и срок его наказания закончится. Он станет свободным человеком!

– Твоя правда. Но только…

– Только что? В этой стране свободный мужчина и свободная женщина могут пожениться, разве нет?

– Конечно, могут. Но…

– Ты взял его к себе помощником и до сих пор был доволен.

– Спорить не стану. И все таки…

– Найди ему работу с хорошим жалованьем. Подыщем себе жилище, родим детей.

– А с ним-то ты поговорила?

– Он ждет твоего согласия и помощи.

– Ты застала меня врасплох, племянница.

– Пошевеливайся, говорят тебе!

Ну как совладать с такой фурией? Сабастет совершенно растерялся. У кого просить помощи, как не у властелина Двух Земель?

* * *

– И что ты мне скажешь?

Сабастет улыбнулся, но племянница продолжала смотреть на него с подозрением.

Брадобрей показал ей документ, подтверждающий, что ее будущему супругу, некогда пленнику, а ныне натурализованному египтянину[67], пожаловано новое имя и должность цирюльника при храме в Бубастисе[68].

Племянница внимательно прочла папирус и только потом заметила печать.

– Да это же… это же…

– Печать фараона! Я рассказал ему твою историю, и он счел нужным исполнить твои желания.

* * *

Главный распорядитель арсенала в Мемфисе как раз осматривал склады, когда прибежал дневальный:

– Фараон! Фараон прибывает!

– Ты бредишь? Меня никто не предупреждал!

– Он уже близко!

Писцы и военные в спешке собрались, чтобы поприветствовать своего суверена, который тут же направился в мастерскую по изготовлению луков, стрел и пращ.

Тутмос желал убедиться, что его замечания услышаны и оружие из мастерской выходит не хуже того, что он видел у сирийцев.

Результатами осмотра фараон остался доволен. Чего нельзя было сказать о главном распорядителе: столь высокий визит ничего доброго не сулил.