заработок по-прежнему будет составлять лишь часть мужского. В некоторых случаях из соображений гендерной солидарности рабочие-мужчины шли еще дальше: они стремились полностью исключить работниц из «мужских» профессий[129]. Тем не менее огромное количество работниц восприняло рабочее движение как свое. Это стало очевидно в декабре 1905 года, во время последнего отчаянного противостояния с властями, когда женщины и мужчины рабочего класса вышли на баррикады. Женщины без устали трудились наряду с мужчинами: рубили бревна, ломали телеграфные столбы и разбирали трамвайные вагоны, чтобы строить баррикады против правительственных войск, которым, однако, все же удалось подавить рабочее движение.

Женщины из образованных классов во время революции 1905 года вели политическую деятельность другого рода. Феминистские движения возродились в гораздо более значительном масштабе, чем ранее, и охватили гораздо большее количество людей. Основной целью было избирательное право для женщин: этот вопрос стал насущным, как только мужчины потребовали для себя политического голоса. Самой крупной и известной феминистской группой, единственной, сыгравшей существенную роль в 1905 году, был Всероссийский союз равноправия женщин — национальная женская политическая организация, созданная 30 либералками через месяц после Кровавого воскресенья. Их первый публичный митинг 10 апреля стал первым женским политическим митингом в России и собрал 1000 человек. Ко времени первого съезда организации, состоявшегося в Москве 7–10 мая 1905 года, у нее образовалось 26 отделений. Активистки-феминистки происходили в основном из среднего класса. Но при этом и независимых профессионалок — журналисток, врачей и учительниц — там оказалось, по мнению историков, гораздо больше, чем в других современных им феминистских организациях.

С самого начала Союз равноправия женщин связывал свою деятельность с более широким освободительным движением, придерживаясь идеи о том, что освобождение женщин неотделимо от освобождения общества в целом. Платформа Союза, принятая в мае 1905 года, повторяла требования освободительного движения в дополнение к призыву отдельно обеспечить права женщин: равенство полов перед законом, равные права крестьянок на землю, законы о защите работниц и совместное обучение на всех уровнях школьного образования. Общая почва борьбы против самодержавия побудила женщин из Союза равноправия сотрудничать с либеральными и левыми мужчинами гораздо шире, чем другие феминистки. Они участвовали в радикальных демонстрациях и открыто поддерживали рабочих, собирая деньги для помощи бастующим и безработным. В своих петициях и демонстрациях они требовали не только прав для женщин, но и амнистии политзаключенным и отмены смертной казни.

Кроме того, отражая чувствительность к социальным проблемам, издавна отличавшую образованных женщин, Союз работал над созданием альянсов, способных преодолеть социальные различия, по-прежнему отделявшие привилегированных россиян от рабочего класса, и поощрял женщин из низшего класса говорить самим за себя. В Петербурге члены Союза помогли работницам сформулировать протест против исключения женщин из комиссии Шидловского. На своей первой конференции Союз предложил «трудящимся женщинам» сформулировать собственные требования и обязался поддерживать их, надеясь тем самым преодолеть недоверие, которое женщины низшего класса «неизбежно» питали к требованиям, высказываемым за них другими[130]. Феминистские требования включали в себя законы о социальном обеспечении, защите и страховке для работниц. Отмена регулирования проституции стала феминистским требованием в 1905 году. Феминистки также пытались обратиться к крестьянкам, которые, как и крестьянские мужчины, в 1905–1907 годах стали гораздо воинственнее и агрессивнее, хотя по-прежнему проявляли эти качества в основном на благо семьи и общины. Феминистки вошли в Крестьянский союз и убедили его принять пункт о женском избирательном праве[131].

Попытки феминисток расширить свою социальную базу принесли некоторые плоды. Служанки Москвы и Санкт-Петербурга вступали в профсоюзы, организованные феминистками, и посещали клубы, финансируемые феминистками. Фабричные работницы подписывали петиции за предоставление женщинам избирательного права. Сформировался ряд женских крестьянских групп, и несколько петиций, подписанных мужчинами-крестьянами, включали требование избирательного права для женщин. В 1906 году крестьянки Тверской и Воронежской губерний направили петиции во вновь избранный законодательный орган — Думу, где выдвигали независимые требования для себя политических прав, недавно предоставленных их мужьям, и опровергая господствовавший стереотип о крестьянках как об отсталых и безгласных.

Оспаривая утверждение крестьянского депутата Думы, что крестьянки не заинтересованы в праве голоса, 55 воронежских женщин подписали письмо, в котором говорилось о том, что, пока в Думе нет женщин-депутатов, мужчинам неоткуда знать об их настроениях. Он говорит, что крестьянкам не нужны права — а их он спросил? Крестьянки Воронежской губернии, утверждалось в письме, прекрасно понимают, что права и земля нужны им не меньше, чем мужчинам[132].

И все же 1905 год почти не принес феминисткам весомых политических достижений. Безусловно, предоставление гражданских прав, пусть и ограниченных, давало больше возможностей для организации. В 1904 году врач Мария Покровская начала издавать феминистский «Женский вестник», который в 1905 году неустанно пропагандировал права женщин и продолжал издаваться до 1917 года. Были и другие феминистские газеты, хотя им удалось продержаться не столь долго. Кроме того, революция стала переломным моментом в истории женского образования. Учебный план высших женских курсов расширился, и в 1906–1910 годах во многих губернских городах открылись новые женские курсы. Был также основан ряд частных университетов с совместным обучением, которые предлагали новые учебные программы и факультативы. Прием студенток рос в геометрической прогрессии: в 1900–1901 годах в высшие учебные заведения России поступило 2588 студенток; к 1915–1916 годам их число составляло 44 017 человек. Однако статус женского образования оставался зыбким, а возможности продвижения в карьере были по-прежнему ограничены, что приводило к огромному разрыву между уровнем образования и возможностями трудоустройства[133].

Более того, феминистская поддержка, щедро оказанная освободительному движению, была далеко не столь щедро вознаграждена. Октябрьский манифест предоставил избирательные права только мужчинам, оставив женщин в зависимости от лояльности их бывших союзников-мужчин. Либеральная партия кадетов, доминировавшая в первой Думе, разошлась во мнениях по вопросу об избирательном праве для женщин; левые партии хотя и выступали последовательными защитниками прав женщин, но из-за своей ориентации на рабочий класс с подозрением относились к «буржуазному феминизму» и не слишком охотно его поддерживали (за единственным заметным исключением). Кроме того, данные свидетельствуют о том, что работницы и крестьянки чувствовали себя ближе к мужчинам своего класса, чем к феминисткам среднего класса, при всем своем страстном желании тоже иметь модную одежду и при всем восхищении женщинами творческих профессий, которые могли тратить деньги не считая. Даже когда феминисткам удалось организовать работниц, за их лояльность приходилось бороться. Как жаловалась одна феминистка, создать кружки работниц было относительно несложно, но стоило им развить свое политическое сознание, как они предпочитали работать с мужчинами своего класса. Они быстро вступали в ряды какой-нибудь из социалистических партий и становились партийными