созданиями, чьей пищей становилась энергия сострадания. Постепенно эти демоны проникались интересом ко вкусу более чистых эмоций и получали возможность эволюционировать на тонком плане.

— Чего мне следует опасаться? — спросила Дженна.

Бацун Эмон подлил ей в чашечку зелёный напиток. С каждой заваркой он на удивление менялся во вкусе, в то же время не теряя его.

— Мои слуги воспитаны мною: они уважают дисциплинированность и аскетичность. Однако не стоит забывать: демоны есть демоны, — сказал мужчина. — Они, как боевые псы, отличаются преданностью, но только в том случае, если сочтут, что хозяин достоин этого. Нужно помнить также, что мир изменчив: верность и предательство, любовь и смерть идут бок о бок… — он окинул собеседницу взглядом. — Я вижу, ты добрая девочка. Но главный вопрос, на который ты должна ответить самой себе, принимая на службу демона: готова ли ты убить его?

— Да, — коротко кивнула Дженна.

— Да будет так, — Бацун Эмон склонил голову, сложив ладони на уровне груди.

10 Древо Элим

Ибо не Солнце и не сфера Сия есть центр Вселенной, но безграничная Тьма — Сон Единого Создателя, дарующий созидательные силы, как Ему самому, так и детям Его…

Из речи Индра Многоликого, хранителя Севера и Ферихаль

С наступлением вечера гости и горожане собрались в центре столицы. Эльфы, сиды, гномы, люди и многие другие окружили Цветгору — высокий холм, вознёсшийся на границе каменных улиц и лесных кварталов Амира, точно купол храма. На его вершине уже стоял Пресветлый Индр, закутанный в свободное чёрное одеяние.

Ниже по склону в окружении свиты и многочисленных членов семьи расположился сам властитель Ферихаль: низенький и морщинистый, почти теряющийся в складках своей травянисто-зелёной мантии и доходящей до колен белоснежной бороде Зэариана Эльзенит.

— Настало сакральное время, когда Тьма и Смерть передают власть Свету и Любви, — зычный голос Индра разлетелся над толпой. — Весеннее Равноденствие — это невидимая линия светораздела, последний миг величия одной Силы и первый миг торжества другой. Это извечное и единое содружество двух полюсов, двух противоположностей. В первую ночь Празднества Солнца мы приветствуем Элим — одно из двух древ! Почтив его, мы отдадим дань и тому Великому Чреву, из которого появился Свет! Ибо не Солнце и не сфера Сия есть центр Вселенной, но безграничная Тьма — Сон Единого Создателя, дарующий созидательные силы, как Ему самому, так и детям Его…

Словно повинуясь приказу хранителя Севера и Ферихаль, оранжевое светило скрылось за деревьями, и пламенеющее закатным огнём небо сделалось тёмно-синим. Потухли городские огни. Амир погрузился в торжественный мрак и тишину. Остановилось всякое движение, замерли разговоры, умолкли звери, птицы, насекомые.

И в следующий момент город залился огнями, ещё более яркими, чем в прежние ночи. Как по волшебству в ветвях деревьев раскрыли бутоны ль'иль и другие светоносные лианы. Вспыхнули разноцветные гирлянды фонариков: перекинутые от дома к дому, украшающие площади, широкие проспекты и узкие переулки. Столицу наполнили шум, смех и пение.

Народ начал разбредаться в поисках забав. Но мало кто из людей и даже из эльфов решился заглянуть за пределы торжествующего света. Одним попросту недоставало способностей, чтобы проникнуть за призрачный купол, другие боялись смотреть прямо в глаза скрывающейся за ним силы, но были и третьи…

Они с трепетным восторгом поднимали головы к небу, на безлунном полотне которого распростёрло свои могучие извилистые ветви великое древо Смерти — Элим, незримая тень которого вот уже миллиарды лет хранила жизнь на всей Сии.

Между тем первая ночь Праздника шла своим чередом. Продавцы наперебой зазывали опробовать их лакомства, испить напитков или оценить диковинные товары. Музыканты, танцоры, певцы и прочие артисты развлекали публику, соперничая друг перед другом в мастерстве.

Фокусники и волшебники подкидывали в воздух горящие шары, то и дело взрывающиеся брызгами фейерверков. Акробаты показывали чудеса гибкости, атлеты похвалялись силой, канатные плясуны своими номерами заставляли публику вздыхать от страха и восторга.

Не менее ловкая, нежели гимнасты, девочка стремительно продвигалась сквозь плотную толпу. Повсюду она видела счастливые лица мужчин и женщин, приехавших в Ферихаль, чтобы в священное время расцвета древа Любви Сэасим сыграть свои свадьбы. Она сопереживала чужому счастью и улыбалась им, всем им — молодожёнам: молодым и зрелым, даже пожилым.

Она, навеки избравшая облик девочки, но прожившая гораздо более длинный век, нежели все эти люди и эльфы… Она улыбалась им, и красные свадебные ткани их нарядов казались ей пленительно красивыми. Она особенно любила этот красный цвет: пронзительно алый и насыщенный бордовый — все оттенки крови.

Осторожной и быстрой походкой сумеречной лисы девочка в красном плаще следовала через шумные площади и проспекты. Постепенно узорчатые плиты под её ногами сменились галькой, затем травой. Почва сделалась мягкой и упругой, пахнуло прохладным ветром, принёсшим ароматы леса.

В первый вечер Праздника, когда ещё не пали покровы со священного Перводрева Любви, в лесу было малолюдно. Местные жители и многие из тех, кто остановился в шатрах под открытым небом, подались в центр столицы, чтобы поглазеть на представления, опробовать кушанья и… ближе познакомиться друг с другом. Под зелёным пологом остались лишь редкие группы музыкантов и сказителей, рассредоточившихся настолько свободно, чтобы не помешать друг другу.

Сойдя с людной дорожки, наёмница замерла и прислушалась. Та, за которой она шла, почуяв слежку, свернула на лисью тропу. Именно это от неё и требовалось, именно этого и ждала девочка. Не медля, она шагнула следом.

Серая пелена окутала пространство вокруг, поглотив внешний мир и проявив стройный силуэт девушки в зелёном. Пронзительной морской зеленью сияли в сумерках и её глаза, голову же окутывал ореол золотистых волос. Однако из неверной дымки позади красавицы неожиданно оформился жуткий облик.

Матово-чёрное тело твари беспрестанно менялось, перетекая из одной формы в другую. То изящное и тонкое, оно вдруг превращалось в округлую массу, кишащую множеством разновеликих щупалец. Жёлтые искры глаз вспыхивали то здесь, то там, и невозможно было сосчитать их количество. Отверстия, напоминающие рот с треугольными зубами, будто плавали в волнах плоти, утопая и проявляясь в разных её уголках.

— Ну как, нравится тебе мой новый друг? — поинтересовалась смутьянка.

— Друзья твои поистине с каждый разом всё омерзительнее, — ухмыльнулась Красная. — Однако не надейся, что демоны смогут напугать меня, Дженна.

Плащ за её спиной всколыхнулся, и под ним раскрылись крылья ещё более удивительной, неописуемой красоты, нежели можно было узреть в обычном мире. Они были будто сотканы из самой радуги. Волшебный свет озарил серый сумрак. В тот же миг в подёрнутых дымкой окрестностях теней, словно светильники