Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Простите Вольдемар, но в этот раз случился выкидыш. Мы и так не знали чего ожидать после предыдущего инцидента, но теперь… Да и это кровотечение… В общем, примите мои соболезнования.
- А как Эвелина? – встревоженным голосом спросил Даниил.
- С ней все хорошо, если можно так сказать. Кровотечение мы остановили, сделали переливание крови и ее жизни ничего не угрожает. Легкое сотрясение и очередная порция ссадин. Сейчас мы ее направим в реанимацию, понаблюдаем до вечера, и если все будет хорошо, отправим в палату. Так что можете ехать сегодня домой, а завтра приходите проведать.
- Спасибо, доктор… - сникшим голосом проговорил Даниил и сел на свое место.
А я продолжал стоять и не верил тому, что только что услышал.
Эвелина
После реанимации меня отвезли в ту же палату, из которой только сегодня я выписалась. Мне уже казалось, что стены и скудный интерьер стали родными.
Доктор пришел, как только медсестра принесла мои вещи, пожелала приятного отдыха и ушла.
- Как ваше самочувствие? – слегка улыбнувшись, спросил он.
- Слабость, и головокружение…
- После сотрясения такое бывает. Пейте больше воды и постарайтесь уснуть.
- Хорошо.
Он присел на стул около кровати и пристально на меня уставился, от чего мне стало неловко.
- И так, – начал он – вы обещали рассказать, почему я должен был соврать вашему жениху.
- Да – пробормотала я и поняла, что нужно что-то рассказать не сильно вдаваясь в подробности – Понимаете, сегодняшний инцидент… и предыдущий… я думаю, они не случайны.
- В каком смысле?
- В тот день, когда я упала… Уверена, что стремянку кто-то толкнул. Я не говорила об этом, так как была не до кона уверена. – поспешила объясниться – А сегодняшний инцидент, внушил мне еще больше страха за себя и жизнь ребенка.
- Вы думаете, это было покушение?
- Не знаю – я немного сникла, так как на самом деле не знала, что сегодня произошло. Но слова доктора о том, что приезжала полиция, навели меня на странные мысли – Поймите, я не хочу просыпаться посреди ночи от страха. И единственный способ избежать громкого скандала с Вольдемаром, это сказать, что ребенка нет. Тогда я смогу уйти из его жизни, не причинив никому неудобств.
- Ну, я бы предположил, что у вашего жениха есть все шансы обеспечить вам достойную защиту.
Я лишь отрицательно покачала головой, и умоляющим взглядом посмотрела на доктора.
- Пожалуйста, никому не говорите о том, что случилось на самом деле. Я хочу уехать, и чтобы никто меня не преследовал. Хочу тихой и мирной жизни. А рядом с Вольдемаром я этого сделать не смогу. У него и так забот хватает.
- Но вы не считаете, что он как отец должен знать о своем ребенке?
- Возможно, когда-нибудь, и узнает. Но не сейчас, прошу вас!
Доктор нахмурился, сложил руки на груди, обдумывая что-то. Но он быстро изменился в лице и украдкой мне улыбнулся.
- Ладно, не переживайте. Я уже взял на себя ответственность и сказал ему то, о чем вы просили. Так что теперь ваша жизнь и жизнь ребенка только в ваших руках. Все же здоровье моих пациентов для меня на первом месте. И если вы считаете, что так будет лучше, то пусть так и будет.
Он встал. Еще раз мне улыбнулся. Пожелал хорошего отдыха и удалился. А я улеглась на бок, так чтобы видеть окно, за которым уже давно стемнело, и виднелись тусклые уличные фонари. Я еще раз решила обдумать свое будущее и то к чему вообще все идет. Еще когда Анна толкнула стремянку, и я очнулась в больнице, во мне зародился страх. Страх того, что если бы сейчас ребенок выжил, она бы предприняла еще одну попытку, чтобы добиться своего. И где гарантия, что я сама после этого останусь в живых? От этих мыслей стало зябко. Укуталась с головой в одеяло, оставив лишь узкую щель через которую продолжала смотреть в окно.
Сегодняшний инцидент, скорее всего, тоже не был случайностью. Возможно, это еще одна подстава от Анны? Или это очередные уловки конкурентов Вольдемара? В голове рождались различные предположения, одни нереальнее других. Но итог всегда получался один – страдала я. Это лишний раз убедило меня, что нужно бежать из этой клетки, не оглядываясь. И если для этого нужно сказать всем, что ребенок умер, то пусть так и будет. С этой мыслью провалилась в глубокий и тревожный сон.
Утром после обхода ко мне в палату зашла Элеонора Рудольфовна. Ее визит для меня был легкой неожиданностью. Если честно я слегка побаивалась разговаривать с ней после всего произошедшего. Она выглядела весьма обеспокоенной.
- Доброе утро! – поздоровалась я.
- Доброе, Элечка, доброе… - ответила она мне, и присела на стул.
Ее взгляд постоянно соскальзывал в сторону. На лбу пролегла глубокая морщинка, которая разделялась складкой на переносице. Она еще минуту хмурилась и видимо собиралась с мыслями, и когда была готова начала разговор:
- Я узнала у доктора все подробности. – она подняла на меня свой взгляд полный слез – Я так…
Ее голос дрогнул, и она прикрыла рот рукой, вновь спрятав свой взгляд где-то внизу. Ее плечи задрожали, и послышался тихий всхлип. Я не поняла как, но эта ее реакция заставила и меня напрячься. В горле образовался комок, который никак не получалось сглотнуть. Глаза заболели, и скатилась первая слезинка.
В такой атмосфере, тихо всхлипывая, мы сидели минут пять, пока она не вскочила со своего места и не прошлась быстрыми маленькими шажками к окну, в которое я вчера ночью смотрела, пока не уснула. Она стояла ко мне спиной. Маленькая сильная женщина. Когда же она развернулась, на лице уже играла натянутая улыбка.
- Я так сожалею, – тихо проговорила она – что все эти события довели тебя до… - она замолчала не в силах произнести слова «смерть ребенка».
Я невольно коснулась живота, понимая, что моя ложь заставляет ее страдать не меньше моего. Совесть как маленький грызун начала подтачивать канатики моего терпения, но я сдержалась, чтобы не
