- Это в последний раз, когда я предупреждаю тебя, Ульяна, - шипит муж. – Если я еще раз увижу, услышу или узнаю, что ты переписываешься с другими мужчинами за моей спиной, встречаешься с ними, общаешься или, не дай бог, изменяешь, я не стану ничего объяснять, не стану угрожать или шантажировать. Я просто убью тебя. Быстро и не раздумывая ни секунды. Это ясно?

Ясно ли это?

Ясно ли это?!

Я киваю так быстро и усердно, насколько это позволяет нож, приставленный к горлу.

Было ли мне страшно?

Да. Как никогда в жизни. Не было так страшно ни в первую брачную ночь, ни в ту, когда Цахаев угрожал мне насилием. В этот раз он не бил, он не повышал голоса, но его решимость была как никогда сильной и ярко выраженной. Я была уверена, что в случае чего, он действительно выполнит сказанное. Он действительно с легкостью убьет меня, если я ослушаюсь его в отношении мужчин…

Силой воли я приказала себе вчера успокоиться и взять себя в руки. Быстро убрала со стола после молчаливого ужина и пошла спать. Преодолевая страх, легла в одну кровать с супругом и, не сомкнув глаз, дождалась утра.

Сразу, как Цахаев ушел на работу, я кинулась собирать вещи. Покидала самое необходимое в большую дорожную сумку, забрала ноутбук, планшет, фотоаппарат, минимум необходимых учебников.

Нужно было бежать.

Бежать, сломя голову. Причем уже очень и очень давно.

Я всегда понимала, что Шамиль своенравен, в какой-то мере опасен, что от него многого можно ждать, но мне казалось, что своего максимума неправоты он достиг в ту ночь, когда пугал меня изнасилованием.

Оказалось, что мой дорогой супруг был способен еще на множество «подвигов» и вчерашний стал для меня пределом.

Я не знала, что буду делать, четкого плана действий не было, но я точно знала, что мне больше нельзя оставаться с мужем в одной квартире. Кто знал, что могло не понравится Шамилю в следующий раз? А как далеко он может зайти? Я не собиралась заканчивать свою жизнь в двадцать лет.

Да, я привязалась к нему, и в силу того, что он мне нравился, а он мне нравился, я старалась вынести максимум пользы из навязанной мне свадьбы. Я пыталась играть по его правилам, пыталась быть той, кем он будет доволен, я пыталась ему угодить, но все имело предел и симпатию к нему я не готова была ставить выше собственной жизни и безопасности.

Если будет нужно, я собиралась даже обратиться в полицию, а пока мне нужно было снять побольше налички и арендовать номер в какой-нибудь неприметной гостинице. Как можно дальше отсюда.

Арендовать номер и как следует подумать о том, что делать дальше…

Что ж… разумеется, моим планам не суждено было воплотиться в жизнь.

  *****

Телефон зазвонил, когда я уже находилась у входной двери. На плече висела спортивная сумка, на другом – рюкзак. Я была уверена, что это из службы такси, но оказалась неправа.

- Здравствуйте, вас беспокоят из второй городской больницы, скажите, пожалуйста, господин Цахаев ваш супруг?

- Что?

- Вы жена Шамиля… Шамиля Рашидовича?

- Да…

- Вам стоит приехать, ваш супруг находится у нас…

Дальше я слушала, но не слышала. Вмиг стало страшно и холодно, будто на меня вылили ушат холодной воды.

- Он жив? – прошептала я, едва шевеля губами.

- Да-да, он жив, относительно в порядке, остальное вам расскажет доктор, пожалуйста, приезжайте.

Вот тебе и побег. Я сбросила звонок и медленно опустила вниз сумку с рюкзаком.

Это была отличная возможность делать ноги. Пока он в больнице, пока очухается… Только вот додумать не получилось, тело-то у меня жило своей жизнью. Я уже неслась вниз, к такси, вот только не с целью доехать до отеля и снять там номер, а с целью как можно скорее оказаться в больнице, из которой мне звонили.

Плевать. Он гад, он чертовски зарвавшаяся и неадекватная сволочь, но я разберусь с этим потом, позже, когда пойму наверняка, что он жив, здоров и в безопасности. Тогда я снова смогу ненавидеть его и бояться. А пока что я боялась за него.

Доехали мы довольно быстро, впрочем, это не помешало мне несколько раз накричать на ни в чем неповинного водителя, а затем буквально вбежать в здание больницы.

Мне еще предстояло оценить свое собственное поведение, но пока что было опять же не до этого. На стойке регистрации я объяснила, что мне звонили, назвала свою фамилию и меня, наконец, проводили на третий этаж, а затем подвели к доктору. Мужчина средних лет в форменной одежде представился мне Дроздовым Виктором Николаевичем и сообщил, что мой супруг жив и относительно в порядке.

- У него сломано два ребра и сильные ожоги рук.

- Что произошло?

- Насколько я знаю, ДТП. Машина перевернулась, по-моему, загорелась, оттуда и ожоги третьей степени, но погибших, к счастью, нет.

- Боже мой…

- На счет ребер сильно переживать не стоит, сломано первое и второе, он парень молодой, думаю, заживет скоро и без осложнений, шинирование мы провели, дальше дело за временем и соблюдением наших предписаний, а с руками будем смотреть по обстоятельствам. Если процесс заживления пойдет хорошо, то через неделю-другую можно будет снять повязки и будет ваш муж как новенький, но, если пойдет омертвение клеток, будем сразу делать операцию, не затягивая. Пока что он спит, мы дали хорошие обезболивающие, но как проснется, можете забирать домой. Но нужно будет приезжать на перевязки хотя бы через день. Список анальгетиков и антибиотиков, а также полную инструкцию по приему и все необходимые предписания вы получите у медсестры, хорошо?

Я лишь покивала на монолог врача и, поблагодарив, отпустила его. Самое главное я услышала – волноваться было не о чем, Шамиль был жив, никто в ДТП не погиб. Все самое страшное обошло нас стороной. 

Но…

Черт возьми, что это вообще было?

Нет, я не про аварию, хотя это было ужасно, я о своей реакции. О слезах, которые невольно возникли, когда я увидела своего супруга, лежащим на больничной койке с порезами на лице, полностью перебинтованными до локтей руками и хриплым дыханием из-за сломанных ребер.

Почему? Почему я так реагировала? Почему не желала ему отправиться на тот свет, да поскорее? Это гарантировало бы мне свободу, безопасность, новую жизнь, возможность встретить того, кого полюблю и построить с ним нормальные отношения, нормальный брак…

Проблема заключалась лишь в том, что, кажется, у меня все это уже было. Жизнь с тем, кого я люблю, брак с тем, кого люблю…

Нет, иначе быть не могло. Если бы не любила, выслушала бы медсестру, положила бы трубку и последовала своему плану со спокойным сердцем, не мчалась бы к нему в слезах, дерганная, напуганная тем, что меня может ждать в больнице. Не дрожала бы, пока доктор выносил свой «вердикт». Так мог реагировать только полностью, безнадежно сильно влюбленный человек.