Кейтлин поняла, что Эйден был прав. У неё были чувства к Блейку. А если уж она решила, что возлюбленным её был Калеб, то она не могла иметь чувства ни к кому другому. Преданность одному человеку подразумевает определённую степень самодисциплины, и именно этого хотел от неё Эйден.

«Да, – определённо и уверенно сказала Кейтлин, – Калеб и только Калеб».

Эйден кивнул. «Хорошо, очень хорошо, – произнёс он. – Любовь – священное чувство для вампиров, и к нему нужно относиться со всей серьёзностью».

«Я должна ему помочь, – с жаром сказала Кейтлин. – Я чувствую, что нужна ему».

«Это правда, – сказал Эйден, – но ты не сможешь ему помочь».

«Что вы имеете в виду?»

«Калеб выбрал свой путь и решил свою судьбу. Он решил биться за свой клан, за свою семью. Он отправился на благородную миссию, но ему не победить. Силы тьмы слишком сильны, чтобы биться с ними почти в одиночку. Его собсвенный народ его не поддерживает. Он попал в ловушку, и выбраться оттуда ему уже не удастся. Нет ничего – и никого – кто мог бы его спасти».

Кейтлин смотрела на Эйдена, поражённая услышанным. Ей казалось, что его слова лишили её сил жить дальше.

«Ты не сможешь выиграть эту битву, – продолжил Эйден. – Начав её, ты лишь позволишь тьме тебя поглотить. Если ты попытаешься ему помочь, то тоже умрёшь».

Кейтлин ничего не сказала. Горячие слёзы текли по её щекам. Внутри она понимала, что всё, что говорит Эйден, правда.

«Мне жаль, что я должен тебе это говорить, но я думаю, ты имеешь право знать. Тебе предначертана важная миссия. Калеб был прав, ты и есть Избранная, а это значит, ты одна сможешь привести нас к щиту. Без щита меч способен нанести непоправимый ущерб и разрушения. Ты нужна нам. Все вампиры нуждаются в тебе. Все люди нуждаются в тебе. В тебе нуждается этот клан – твоя новая семья. Здесь твоё место, и ты должна остаться с нами. В этом сейчас заключается твоя миссия. Ты должна тренироваться, стать сильнее и однажды привести нас к щиту. Такова твоя судьба».

«Но я должна помочь Калебу», – сказала Кейтлин.

«Нет, я не могу позволить тебе подвергать себя опасности, ведь ты ставишь на карту не только свою жизнь, но и жизнь нашей расы. Я запрещаю тебе куда-либо уезжать с этого острова».

Кейтлин посмотрела на Эйдена, чувствуя, как печаль медленно превращается в возмущение и злость. Она ненавидела, когда за неё принимали решения и навязывали ей своё мнение, и терпеть не могла, когда ей запрещали делать то, что она хочет. Подобные действия выводили Кейтлин из себя.

«Вы не можете мне запретить, – сказала она. – Я могу остаться или уйти, если захочу. Вы сами это сказали в нашу первую встречу».

«Я сказал, что ты сможешь уйти, когда захочешь, но если ты уйдёшь без моего разрешения, ты никогда не сможешь вернуться. Никогда. Ты готова пойти на такие жертвы?»

Кейтлин стояла, не зная, что ответить. Она не знала, как ей поступить. Отказаться от всего этого? От острова, дома и новой семьи? Отказаться от всех друзей? Погрузиться во тьму и постараться спасти Калеба, когда Эйден уверяет её, что это невозможно, и что она сама может погибнуть?

Умом Кейтлин понимала, что Эйден был прав, и ей нужно было остаться на острове. Однако она не могла отказаться от своих чувств к Калебу и от чувства ответственности перед ним. Она должна была попытаться его спасти, даже если эта попытка окажется неудачной. Она не сможет жить спокойно, если позволит ему вот так умереть, даже не попытавшись ему помочь. К тому же Кейтлин не хотела принимать тот факт, что может потерять Калеба навсегда.

Вдруг она почувствовала себя очень плохо. Подбежав к окну, она раздвинула шторы, и её снова вырвало. Кровь попала на каменный подоконник.

Когда всё закончилось, она вытерла лицо и постаралась ровно дышать. Голова кружилась. Кейтлин чувствовала себя очень плохо.

Эйден оказался в паре метров от неё. Она повернулась к нему, и он внимательно на неё посмотрел. Его глаза, которые никогда не выражали ничего, кроме спокойствия и самообладания, смотрели на Кейтлин в сильнейшем удивлении, а Кейтлин никогда не видела Эйдена удивлённым.

«Не может быть, – сказал он, глядя на ней. – Я никогда не видел ничего подобного».

Он смотрел Кейтлин прямо в глаза, и от этого она чувствовала себя ещё более дискомфортно.

«Твои глаза… – сказал Эйден, – … они стали жёлтыми».

Его слова испугали Кейтлин. Её трясло. Что с ней не так?

«Я себя не очень хорошо чувствую», – сказала она, преодолевая очередной приступ головокружения. Ей казалось, будто её отравили.

«В этом нет ничего удивительного», – сказал Эйден, подходя ближе и дотронувшись рукой до её лба. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Потом он посмотрел на Кейтлин и кивнул.

«Как я и думал», – сказал он.

«Что со мной?» – с тревогой в голосе спросила Кейтлин.

«Ты беременна».

Если Кайл и знал, что такое радость, то сейчас он испытывал именно её. Всего несколько недель назад он был предателем, облитым кислотой и изгнанным из своего дома – настоящим уродцем и изгоем. А что же сейчас? Он вернулся в городскую ратушу, стал новым лидером клана Чёрной волны, сверг Рексиуса, отомстил всем давним врагам и завладел Мечом. Более того, сейчас в его подчинении была многотысячная армия, и все кланы Нью-Йорка выказывали ему уважение. Ему принадлежал весь мир.

А война ведь только началась! Это была славная битва. Убив Самюэля и захватив Калеба, они с лёгкостью разгромили их войско и уничтожили всех солдат. Да, противник боролся с честью и достоинством, но в конечном итоге не смог победить, ведь армия Кайла во много раз превосходила их числом.

Владения Кайла расширялись, потому что ещё несколько соседних кланов вошли под его начало. Его армия, разбредаясь по городу словно саранча, уже подчинила себе и жилые районы, тысячами уничтожая людей и концентрируя свои силы для борьбы с Белым кланом. Они были совсем близко от Клойстерс. Скоро весь город будет принадлежать Кайлу. И тогда можно будет приступить к исполнению его великого плана.

Кайл широко улыбнулся. Наконец-то наступил апокалипсис, которого он так долго ждал.

Только одно омрачало его счастье. Была одна крошечная загвоздка на его пути, которая не давала Кайлу покоя. Кейтлин, эта мерзкая девчонка. Кайл ненавидел предсказания, особенно те, в которых упоминалось её имя. Он ненавидел её род. Он ненавидел, что все считали её Избранной. Она была той, кто, согласно Священному Писанию, могла положить конец этому апокалипсису. Он знал, что всё это просто слова, но проблема была в том, что другие вампиры верили в этот бред. Они верили в её избранность, а это уже была психологическая атака.

С самого начала Кайл понимал, что однажды ему придётся её найти и убить. После этого – и только после этого – он сможет расслабиться и начать массовое истребление человеческой расы.