Пока Дубыня это рассказывал, волхв бледнел все больше и больше. Лицо его стало белее седых волос. Губы Хранибора что-то шептали. По лицу пробежала мимолетная судорога; пальцы рук подергивались. Хранибор уже не слушал, что говорит леший.

То, что с доселе спокойным волхвом творится неладное, первой заметила Ярина. Русалка тронула лешего за руку и прервала его многословие. Дубыня замолк на полуслове, а потом взглянул на волхва Хранибора и испугался. Что с ним? Он никогда не видел своего друга таким!

— Что случилось, волхв? Что с тобой?!

Хранибор поднял белое лицо. В серых глазах стояли мука и тоска.

— Это наказание, посланное мне богами, — еле слышно вымолвил волхв. — А я-то — глупец! — думал, что все уже искупил… Как я ошибся!

— Погоди, какое наказание? За что?

Хранибор глубоко вздохнул.

— Никто в этих лесах не знал, кто я на самом деле. Никто, кроме одного достойного венда. Его имя — Велислав Старой. Он предводитель дружины, что охраняет княжича Добромила. Велислав догадался, кто я. Он знал это и молчал. Он тоже считал, что я давно искупил свою вину перед Альтидой! Ведь это я дал ему средство, с помощью которого венды победили дикарей-бруктеров…

— Да в чем твоя вина-то, Хранибор? — не выдержала Ярина. — Что ты все загадками говоришь?

Хранибор решился. Все равно его тщательно сберегаемая тайна станет известна. Пусть кроме Велислава ее знают русалки и леший. Они друзья ему, они поймут… Они не расскажут о его позоре. Но как он будет смотреть им в глаза? Волхв был в отчаянии.

— Помните, тридцать лет назад на Триград напали вестфолдинги? — начал Хранибор. — Они все полегли там. Почти все… Но бед натворили немало.

— А как же! — отозвался Дубыня. — Я хоть людскими делами не очень-то увлечен, но об этом слышал. Вся Альтида к триградским стенам подошла. Сам видел, как хеннигсвагский ярл по Ледаве на своих золотистых драккарах улепетывал. Ох, и красиво они плыли! Драккары будто птицы над водой летели! И цепи виннетской крепости им не помеха! Прыгали через них, как рыбки! Куда там альтидским ладьям! За викингами никому не угнаться!

— Тогда утопленникам вся Ледава была забита, — добавила Ярина. — Я помню… Тяжело в реке было. Вода мертвым духом насытилась. Викингов огню не предали, а просто в воду побросали. Вот мертвецы и плыли до самого моря. Мы в лесу переждали, пока они все через устье к Морскому Хозяину не прошли.

Казалось, каждое слово лешего и русалки добавляет Хранибору все больше и больше страданий. Волхв заново переживал те страшные дни.

Дубыня продолжал:

— Я знаю, что если бы тысяцкий воевода, что тогда в Триграде воеводил, викингам ворота детинца не отпер, то и Триградом они бы не овладели. Говорят, его хворь неведомая одолевала — хеннигсвагский ярл воеводу опоил. Потом дочь тысяцкого взял в жены властитель Виннеты — молодой князь Молнезар. Дочь-то не виновата, что ее отец родину предал. Не она же викингов в Триграде привечала и помогала им. Но не отреклась от отца. А потом у нее и князя Молнезара сын родился. Вот его-то утром и унес жеребец в иной мир…

Дубыня неожиданно замолк. Его поразила страшная догадка. Леший уставился на волхва и приоткрыл рот. Потом несмело продолжил:

— Уж не хочешь ли ты сказать, Хранибор…

Но не договорил. Волхв поднял руку и резко, громко сказал:

— Да! Этим воеводой был я! Я носил славное имя, я вершил славные дела. Мое тело покрыто шрамами от тех ран, что я получил, защищая Альтиду! — Волхв повесил голову и уже тихо продолжил: — Я все потерял из-за своей слабости. Меня прокляли и изгнали люди. И они правы — такое не забывается. Не забывается и не прощается. Со мной поступили милосердно, а я ведь был достоин лютой казни. Тогда меня звали Годослав. Воевода Годослав — тысяцкий Триграда. А маленький княжич Добро-мил — мой внук!

* * *

В это время Кирилл спал легким сном. В этом сне к нему неторопливо возвращалась память. Он вспоминал о прошлой жизни, об осенней долине и о чудном замке, что стоял в ней, о его владельце — лорде Абигоре, и о своем провожатом — монахе-доминиканце Якове…

…Кирилл еще раз окинул взглядом ворота замка. Ширина и высота их удивляла. В проеме запросто мог бы развернуться карьерный самосвал. Кирилл чувствовал себя маленьким и слабым. Еще подходя к замку, он понял, что только на то, чтобы обойти его по периметру, потребуется день, а может и больше. Это не замок — это целый город! Выдохнув, Кирилл решительно шагнул вперед.

В лицо пахнуло холодом камня, а но телу пробежал озноб. Камень есть камень: как ни грей его солнышко, все равно таит прохладу.

Толщина крепостных стен поражала. Яркое пятно дневного света придавало проходу сходство с длинным, идущим вверх туннелем.

На стенах через равные промежутки висели зажженные факелы. Они давали тускловатый свет, трещали, но, как ни странно, ни копоти, ни вони не было.

Хотя Кирилл и не страдал клаустрофобней, по ощущеньице возникло еще то! Стрельчатый свод нависал и незримо давил.

«Не меньше ста метров идти, — отметил он. — Это же надо такое соорудить! Проход будто из целикового камня вырублен. А может, и вправду вся стена из сплошной скалы? Щелей-то не видно. Сколько ж времени на этакую постройку ушло? Верно, не один десяток лет. Такие стены ни одна стенобитная машина не возьмет. Интересно, сколько бы понадобилось времени хорошей средневековой армии, чтоб взять такой замок? При налаженной обороне, при запасах питься и продовольствия точно бы жизни не хватило!»

Сзади раздавалось шумные шаги и сиплое дыхание. Это монах Яков поспешал за Кириллом. Слабоват святой отец, рыхл… Деревянные сандалии грохотали. Эхо монашьих шагов било по ушам.

«И как он в них ходит? — поморщился Кирилл. — Это ж целое искусство — такие колодки носить. Ну, зачем же так грохотать? Можно же потише!» Кирилл чуть смерил шаг. Пусть монах не так частит. Сам Кирилл в своих легких туристских ботинках передвигался почти бесшумно: по многолетней привычке ступал с пятки на носок. Кирилл продолжал размышлять.

«Вон, греки под Троей на десять лет застряли. Но там причина иная: банальная и смешная до безобразия. Каждый день у героев пир: жарили бычка, вино рекой текло. Те разбойники просто пожрать любили, и уходить от такой благодати никому не хотелось. Что им дома делать? На скалистых островах ничего не растет. Овощеводство не развито: лишь лук, чеснок… ну, не знаю, что там у них еще росло. Ни помидоров, ни картофеля. Из живности тощие козы. Кислая брынза, лепешки… Нет, под Троей сидеть было выгодно. Благо все знали, что и Елены-то там нет, в Египте царевна.

И не Елена им была нужна, за медью охота шла Елена — это предлог. Зато какой миф слепили, все гладенько и красиво! Любовь-морковь…

А такой замок взять и современная армия не смогла бы. Пешая, ясно дело. С обычным стрелковым оружием и орудийными расчетами. Без воздушных атак. Эти стены ничем не прошибешь, если только ядерным оружием…»