– У моей семьи есть свои виноградники, и это вино принадлежит семье Ибн Беев. Оно продается по всему миру. Выдержка этого вина более тридцати лет.

Видно, что эта тема ему нравится и вызывает в нем гордость. Он не так уж много говорит о себе и о своей семье. Я жадно впитываю все, что сказал. Это может мне пригодиться.

Откупорил зубами крышку и наполнил бокал красной жидкостью, переливающейся в лучах заходящего солнца. А я незаметно протянула руку к заднику туфли и достала свернутый в маленький кусочек бумажки порошок.

«– Я помочь… я сделать так, что госпожа немного мочь любить господина.

– Никогда! Для меня он сама смерть, для меня он редкостный монстр. И ничто не изменит мое мнение.

– У Азизы есть средство. Азиза достать для госпожа. Нужно выпить перед тем, как господин лежать с госпожой на постель. Выпить, и станет хорошо. Не страшно.

– Мне это не нужно. Я никогда не смогу.

– Надо смочь, и тогда многое можно изменить. Тогда госпожа может достичь высоты. Азиза не так умна, но Азиза хочет для госпожа счастье. Прошу. Взять и выпить. Достаточно одного пакетика, и госпожа захотеть. Я могу доставать каждый раз… Растопи сердце Ахмада, и он подарит тебе целый мир.

– Он способен дарить только боль.

– Никто не знает, на что он способен. Его никто никогда не любил. А любовь творить чудеса.

– Как можно любить чудовище?

– Постарайтесь видеть не только монстр… смотреть глубже. Господин добр, великодушен, он любить детей и животных, он любить своих слепых дочерей. Разве плохой человек спасти собаку, попавшую под колеса машины? Разве плохой человек платить операцию больным детям своих слуг?

– Не знаю… Мне просто хочется никогда его не видеть.

– Вам надо его увидеть с другой стороны. Взять порошок и попробовать. Не бояться. Это трава. Не будет ничего плохо. Азиза брать у старой бедуинки. Не отрава».

Не знаю, почему я взяла пакетик с собой в этот раз, спрятала в обувь. Наверное, пришло время попробовать, иначе я не смогу. Да и смогу ли с этим… что это? Какое-то зелье? Что я почувствую? Не будет ли мне противно и стыдно, не буду ли я снова себя настолько ненавидеть?

– Я вижу, тебе сильно понравилось кольцо? Страсть к золоту? Не думал, что ты неравнодушна к драгоценностям?

– Многим женщинам они нравятся. Включи музыку… на сотовом. Можешь?

– Отчего не включить?

Улыбается мрачно, завораживающе и отталкивающе. Достал свой смартфон, и через какое-то время заиграла вязкая восточная мелодия, от которой по телу побежали мурашки. Я взяла бокал и прикрыла глаза. Танцевать я никогда не умела. Так, двигаться на дискотеке, не более. Виляя бедрами, повернулась к эмиру спиной, открыла пакетик и высыпала содержимое в бокал, бумажку незаметно спрятала в складках платья, и она соскользнула в траву. Что ж, попробуем твое зелье, Азиза. Спаси свою госпожу, иначе она не выдержит, и умрет от стыда и унижения, и никогда не получит шанса на свободу.

Несколько больших глотков, и я, улыбаясь, поворачиваюсь к нему. Продолжает мрачно смотреть. Его взгляд следит за моими губами, мокрыми от вина, за телом, за бедрами. И снова смотрит на лицо. Еще глоток и еще. До дна. Продолжая двигаться. Неумело, но в такт музыке. Как видела когда-то в восточных танцах. Постепенно по жилам разливалось что-то горячее, что-то острое. Оно пекло кончики пальцев, оно вдруг ударило в голову, прогоняя сомнения, прогоняя страшные мысли и набирая обороты легкости и… какого-то удовольствия от музыки. Мне вдруг начало казаться, что я великолепно танцую, что я невероятно красивая и соблазнительная и что способна взлететь в небо. Все мое тело становится невесомым и в то же время ощутимым, чувствительным, трепетным, наполняющимся истомой… желания?

Она вдруг начала мне нравиться… Эта музыка… как и движения собственного тела. Ладони заскользили по бедрам, по груди, расстегивая платье, стаскивая рукава с плеч, обнажая руки, грудь, живот, стягивая ткань с бедер и позволяя платью упасть к моим ногам. Под шумный выдох эмира. Смотреть, как он жадно делает глоток вина, как дергается его кадык, и пальцы сжимают ножку бокала.

Божеее… как загорелись глаза Ахмада, какими жадными и голодными они стали. Глаза маньяка или безумца. Но они завораживают, заставляют трепетать. Заставляют грудь стать тяжелее, а соски чувствительными и острыми.

Я отклоняюсь назад, мои волосы бьют меня по спине, по бедрам, и я двигаюсь, двигаюсь, двигаюсь. И музыка уже похожа на волшебство, а под кожей разгорается огонь, и эмир… он становится все прекраснее, все красивее. Он словно воплощение мечты. Его шрамы… они украшают, его губы – они порочны, и мне вдруг хочется, чтобы они прикоснулись к моему телу.

Как же тяжело он дышит, и над его верхней губой выступили бисеринки пота, на лбу бьется венка. Никогда не замечала, насколько сильно он мужественен и красив. И этот красивый мужчина смотрит сейчас только на меня. Смотрит, как я извиваюсь перед ним, как мечутся мои волосы, как гладят руки собственное тело, которое воспалилось от жажды ласки. Оно хочет прикосновений… и внизу живота появляется тяжесть, она разливается по бедрам, она заставляет промежность стать горячее.

– Снимай все!

Приказывает, и руки взлетают к лифчику, расстегивают и медленно снимают, стягивают трусики.

– Садись… вот здесь.

Хлопает ладонью по скатерти, и я, продолжая извиваться, опускаюсь на скатерть. Посередине лежит кольцо.

– Бери…

Отрицательно качая головой, протягиваю кольцо ему.

– Сделай ты. Хочу твоими руками… хочу тебя.

Метнулся ко мне и резко схватил за горло, но даже это прикосновение обожгло кожу и отозвалось страстной болью во всем теле.

– Пожалуйста… ты. Заклейми меня этим кольцом. Везде.

Шепотом прямо ему в губы. И с них срывается ругательство на его языке, он хватает меня за волосы и тянет мою голову назад.

– Скажи еще раз… чего ты хочешь, Аллаена!

– Тебя…

– Еще!

– Хочу тебя!

– Твою мааать… – рычит и впивается в мои губы своими губами.

Эти губы обжигают, они клеймят мой рот, и мне впервые нравится ощущать там его язык, ощущать, как он извивается у меня во рту…

Ведет кольцом по моим скулам, по моей шее, проводит им между грудями, и холодный метал оставляет обжигающую дорожку на коже. Не знаю, почему мне нравится… я больше не принадлежу себе, все мое тело пылает.

Мне передается его голод… Он настолько сильный, что отдается пульсацией в моем теле. Никогда не ощущала ничего подобного, а сейчас вся сила мужского желания заставила содрогнуться.

Впился в мой рот,