— Свобода! Ни один из нас не был свободен! Пятьсот лет мы были рабами одной идеи — вашего освобождения. Но ваше освобождение стало и нашим освобождением. А вы теперь говорите, что здесь нет для нас места, что мы не можем вернуться домой!

— Да, Дирк Дюлейн, — Дирк слышал боль в ее голосе, — вы стали чужими. Все вы, Небесные, слишком далеко ушли от нас, вы не сможете здесь жить. У нас с вами разные взгляды на мир и на жизнь.

— Вам не отказывают от дома, — вступил в разговор Хью, — вы можете поселиться среди нас, вам дадут землю, вам окажут любую помощь. Мы поделимся с вами богатствами лордов. Можете начать торговлю, устроить мастерские — нам как раз это очень нужно. Мы построим школы, где вы будете нас учить. Вас будут окружать почет и уважение...

— Но вы не допустите нас до управления страной, — мрачно сказал Доминьи.

Хью посмотрел прямо ему в глаза и кивнул:

— Не допустим.

Дирк шепнул ему на ухо:

— Нечего ждать этого от них, капитан. Вся наша работа, все наши надежды...

— Они должны понять и создать закон, они же теперь верховная власть!

— А если напомнить им о наших кораблях, наших пушках?

— Не будем же мы стрелять по своим, — ответил Доминьи, все еще продолжая сверлить взглядом Лапен.

— Она, разумеется, это понимает. Она пользуется нашей добротой! Капитан! Это же несправедливо! После стольких лет нашей работы ради них!

— Ты, что, Дюлейн! Ждал благодарности?

Дирк грустно покачал головой.

— А что вы скажете обо мне? — раздался грохочущий голос от дальней стены.

Все головы повернулись к гиганту.

Гар поднялся на ноги, держа в руках обломок дубинки, и в упор смотрел на Лапен. Он шагнул и медленно подошел к помосту.

— А со мной что будет? Мне тоже не дадут здесь права голоса?

— Ты — Декейд, — воскликнула, сияя глазами, Мейделон.

— Ты — Декейд, — эхом ответила ей Лапен. — Твой голос всегда будет услышан. — Она поднялась, как величественная гора. — Приди. Займи среди нас место судьи. Твой голос будет решающим во всех наших делах. Стоит тебе только пожелать этого. Ты — Декейд.

— Я — не Декейд, — хрипло сказал Гар. Над площадью повисла тишина. И снова все глаза устремились на гиганта.

Он медленно поднял обломки дубинки.

— Декейд жил в этом. Это — сломано. Декейд ушел. Я снова стал самим собой. Я снова тот, кого вы называли Гаром.

Мамаша Лапен открыла от изумления рот. В глазах Мейделон стояли слезы горя. Дирк видел, что она пыталась улыбнуться сквозь слезы.

— Это еще не все, — горько усмехаясь, сказал Гар. — Вы должны знать, что я — чужеземец. Ну что, вы и теперь дадите мне решающее слово в вашем правительстве?

— Нет. Не дадим, — хмуро сказала Лапен.

Гар кивнул. Казалось, он доволен суровым ответом.

— Не дадите голоса тому, кто принес вам победу? Тому, кто носил в себе Декейда?

— Перестань нас мучить! — закричала Лапен. — Ты заслужил все, все, но мы не можем этого допустить.

— Да я все понимаю, — тихо сказал Гар, — и облегчу вашу совесть. Знайте же, что мое имя — д’Арманд и что я младший сын из благородного дома!

Простолюдины издали общий вздох, а лорды зашипели. Охранники схватились было за оружие, но лорды уже не представляли опасности.

Лапен наконец обрела дар речи.

— А где же Декейд?

— Он выполнил свою задачу, он утолил свою жажду, у него теперь нет цели. И поэтому я смог освободиться от него, поэтому сломал его дубинку. Он вернулся обратно в свой вековой сон. А у меня снова моя собственная жизнь и я опять — хозяин своему телу.

Гар спокойно стоял среди моря горящих глаз, не обращая внимания на растущий на площади ропот.

Лапен подняла руку, и шум стих.

— Декейд ушел, и это был его выбор. Но зачем было ломать дубинку?

— Декейд убил бы любого, кроме меня, кто захотел бы владеть дубинкой.

Медленно Лапен протянула руку.

— Отдай нам эти обломки.

Дирка передернуло, когда он представил себе, как простолюдины один за другим будут пытаться соединить части дубинки.

— Отдай нам остатки дубинки! — закричал Хью, и его команда Лесных двинулась к Гару, но остановилась, все еще с благоговением глядя на гиганта, сжимающего в руках половинки магического оружия.

Площадь хранила молчание.

Гар стал на колени, положил на землю части дубинки и сказал, грустно улыбнувшись:

— Пусть кто-нибудь возьмет ее.

Все глядели на дубинку со страхом. Даже Хью, шагнувший вперед, снова отступил назад.

Дирк каждым нервом, всей кожей чувствовал напряжение, исходящее от толпы.

Гар обернулся к помосту и поднял глаза на Лапен.

— Я — чужеземец, как и те Небесные, которым вы отказали в праве голоса. Но я носил в себе вашего героя, и это была нелегкая ноша. Без него вы до сих пор оставались бы рабами. Без меня вы не стали бы свободными людьми. И теперь вы лишаете меня права голоса. Я снова спрашиваю вас: готовы ли вы принять меня к себе?

Дирк снова увидел глаза Мейделон, полные страдания и надежды.

— Нет, — с трудом выговорила Лапен. — Мы полны благоговения к тебе, но тебе не место среди нас. В тебе течет кровь лордов.

— Так я и думал, — хмуро сказал Гар и обернулся к простолюдинам: — Я пришел сюда ради вас. Я сражался и проливал свою кровь. Теперь вы меня изгоняете. Но я выполнил свою работу и теперь — ухожу.

Он опустился на колени, поднял обломки дубинки и выпрямился.

— Я забираю дубинку с собой, потому что это оружие такой силы, что вам с ним не совладать.

Поднялось злое ворчание, но Гар остановил его, крикнув:

— Попробуйте только помешать мне!

Хью поднял лазерный пистолет, но Лапен ударила его по руке.

— Дурак! Ты можешь повредить дубинку!

Любопытно, подумал Дирк, что случилось бы, если бы лазерный луч коснулся дубинки. Только ему не захотелось присутствовать при этом эксперименте.

Простолюдины один за другим тоже подняли лазерные пистолеты. Однако, когда Гар начал медленно двигаться через площадь, кое-кто схватился за мечи.

Гар шел, подняв обломки дубинки, готовый к любой неожиданности. Его глаза сверкали, мускулы напряглись.

До первого ряда простолюдинов оставалось десять футов.

Пять.

Два.

И тут Хью что-то крикнул, и простолюдины опустили мечи. Они расступились, чтобы дать Гару пройти. Они ворчали, но явно испытывали облегчение.