Евгений Иванов у истребителя британских ВВС «Хантер»

— Ну что ж, можно и двигатель увезти, — с готовностью на новые подвиги заявил Иванов. — Только прикажите.

В 1992 году история 30-летней давности о краже лопатки турбореактивного двигателя из экспозиции в Фарнборо была рассказана мною в книге «Голый шпион», опубликованной тогда в Лондоне. Досужие журналисты принялись проверять достоверность изложенных в ней фактов. Газета «Санди таймс» связалась с Британской аэрокосмической компанией «BAE Systems», отвечавшей за проведение салона. Ее центральный офис находился как раз в Фарнборо.

Через некоторое время от руководства компании был получен ответ. Я узнал о нем от друзей-журналистов. В ответе говорилось, что факт пропажи лопатки турбовинтового двигателя, экспоната авиасалона в Фарнборо, в 1961 году действительно имел место. Проведенное полицейское расследование не смогло выйти на след вора и установить личность человека, совершившего это преступление. Обнаружить пропажу и вернуть экспонат фирме-изготовителю не удалось. Факт кражи экспоната советским военным разведчиком компания комментировать не решилась.

В один из приездов в Лондон осенью 2000 года в моем гостиничном номере раздался телефонный звонок.

— Господин Соколов? — вежливо спросил голос в трубке. — Вас беспокоят из компании «Ди-Ти-Зет Резиденшиал». Мы готовы показать интересующий вас объект. Надо решить, когда удобнее это сделать. Завтра утром вас устроит?

Мы договорились на десять часов утра следующего дня.

Любой историк, пишущий о событиях давно минувших дней, стремится не только встретиться с героями своего расследования, но и побывать на местах событий. Ваш покорный слуга в этом плане не исключение. Поэтому, приезжая в Англию, я пытался посетить места, где жили герои дела Профьюмо.

На этот раз компания по продаже недвижимости «Ди-Ти-Зет Резиденшиал», точнее руководство ее отделения на Мэйфере, обещало мне визит по одному знаменитому лондонскому адресу. Возможно, самому скандальному из всех известных. Миллиардер Поль Гетти в свое время обозначил этот адрес так: «Лондон, номер 1».

Первый номер в Лондоне — это адрес герцогини Аргилльской. Почтовый ее адрес, впрочем, пишется иначе: 48 Upper Grosvenor Street. Здесь самая обворожительная и самая развратная аристократка ХХ века прожила тридцать лет и три года — с 1945 по 1978 год.

Так уж получилось, что советская военная разведка на стыке 50-х и 60-х годов прошлого века неожиданно стала совладелицей ее тайны.

«Лондонский дом номер один»

Тайна эта была неразрывно связана с «лондонским домом номер один», где произошли события, поставившие под угрозу авторитет и доброе имя многих видных британских деятелей, в том числе министра обороны страны Дункана Сандса. Выдвиженца могущественного аристократического клана герцогов Мальборо, к которому, как известно, принадлежал сам достопочтенный сэр Уинстон Черчилль, тесть указанного министра.

В сентябре 2000 года этот дом выставили на продажу. Представившись «новым русским» сотрудникам агентства по продаже недвижимости, можно было без особого труда попасть в него, а значит, познакомиться с домом, в котором происходили, возможно, самые удивительные события в жизни многих весьма именитых англичан.

Среди посетителей «лондонского дома номер один» и любовников герцогини Аргилльской было немало известных людей. Сюда не раз заходил «дядя Дикки» — лорд Маунтбаттен, его протеже — принц Филипп, супруг королевы Елизаветы II, и любимый кузен Дэвид — маркиз Милфорд-Хеван. Сюда охотно заглядывали британский премьер-министр Энтони Иден, мультимиллиардеры Аристотель Онассис и Пол Гетти.

Хозяйка всегда была рада принимать здесь представителей артистической богемы, а также многих знаменитых жрецов любви, повес и жиголо послевоенных лет. В сексуальных удовольствиях герцогиня никак не могла себе отказать.

Ровно в десять утра я подъехал к дому номер 48 на Аппа Гроувенор стрит. Миловидная дама из агентства «Ди-Ти-Зет Резиденшиал» уже поджидала меня у входа.

— Обратите внимание на фасад здания, — начала она с места в карьер, позабыв вопреки хваленому британскому воспитанию даже поприветствовать клиента, — перед вами типичный пример архитектуры эпохи английского короля Георга I.

Герцог и герцогиня Аргилльские

Это вступление показалось мне невежливым, и я рискнул пойти на дерзость. Не проронив ни слова приветствия, я тут же издевательским тоном спросил:

— Вы считаете Георга I английским королем, мадам?

— Меня зовут мисс Бейтс, — получил я ответ от своего недовольного гида.

Мисс, будучи патриоткой своей страны, не на шутку оскорбилась, хотя и постаралась ничем не выдать своего раздражения.

— А вы что же, полагаете иначе, мистер Соколофф? — спросила она, на французский манер с двумя «эф» на конце выговаривая мою фамилию и делая акцент на первом слоге. Звучало занятно.

— Полагаю, — с показной серьезностью заметил я и пояснил. — Король, который всю свою жизнь отсутствует в стране, вряд ли может быть назван ее монархом. На худой случай — «королем в изгнании». Хотя Георга никто из страны в Германию не изгонял. Он сам, кажется, предпочел Лондону Ганновер, построенный его отцом Эрнстом.

— Ну что ж, сэр, если вам столь мила наша история, то вам будет небезынтересно узнать, что этот дом был построен в 1725 году архитектором графом Стеар. Во владение отца герцогини Аргилльской, шотландского текстильного магната Джорджа Хея Вигэма, он перешел два столетия спустя.

Мы вошли в дом. Высокие потолки, огромные окна и мраморный пол поражали воображение.

— Дизайном интерьера дома занималась супруга английского писателя Сомерсета Моэма Сайри, — заметила мисс Бейтс. — Вы, надеюсь, не будете оспаривать его принадлежность к английской литературе?

— Как можно?! — театрально возмутился я. — В этом году ведь отмечается 35-летие его смерти. Замечательный был прозаик. Правда, мне доводилось слышать, что он шпионил против России во время Первой мировой войны. А ведь мы, кажется, были тогда союзниками. А это уже несколько иная профессия, не правда ли?