Я изо всех сил стараюсь его отвлечь. Надеюсь, он только что подошел и не слышал то, что говорила мне Кендис. Этот парень ничего не упускает из виду.

Он кладет руки мне на бедра, наклоняет голову и прижимается губами к моим. По всему моему телу пробегают мурашки, и я не могу сдержать улыбку, когда он отстраняется.

– Доброе утро, – бормочет он. Я смотрю ему в глаза. В его взгляде читается «Давай вернемся в номер и будем все утро заниматься сексом». Он смотрит с теплотой и вниманием. Ну просто идеальный парень.

Черт, как же он хорош.

Я опускаю взгляд на его красную футболку Nike и черные спортивные шорты.

– Идешь на тренировку?

– Планировал. – Он целует меня в лоб, его губы задерживаются и клянусь, я чувствую, как он вдыхает. – Но решил спуститься и посмотреть, чем вы тут занимаетесь.

– Завтракаем. Выбрали шведский стол. Там есть вафельный бар. – Я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, с какой лучезарной улыбкой Кендис смотрит на брата, пытаясь уговорить его остаться. Думаю, она тоже хочет отвлечь его. – Присоединяйся к нам.

– Вафельный бар? – Он морщится, будто ему не нравятся вафли.

Серьезно? Кто не любит вафли?

– Там и омлеты есть, – добавляю я.

– Это можно. – Он сжимает мои бедра. – Пойду посмотрю, что еще у них есть. Скоро вернусь.

Как только он уходит, Кендис чуть не подпрыгивает на стуле.

– Как думаешь, он слышал, что я сказала?

– Не знаю. – Я делаю глоток кофе, морщась. Все еще слишком крепкий, несмотря на сливки и сахар. Безумно хочется в Starbucks. Кажется, он есть неподалеку.

– Вроде бы ведет себя как обычно. Но ты ничего такого не сказала.

Черт бы его побрал.

– Это верно. Не думаю, что он меня слышал. Хотя он не может винить меня за то, что я разбалтываю семейные секреты подруге, верно? Ты же практически член семьи, раз встречаешься с ним. И, судя по всему, вы без памяти друг в друга влюблены.

Хочется добавить, что мы и актеры великолепные, но я держу язык за зубами.

Через несколько секунд возвращается Джаред, отодвигает пустой стул за нашим столиком и усаживается на него.

– Думаю, я остаюсь. Позанимаюсь после завтрака.

– Не знаю, как ты это делаешь. Я обычно слишком объедаюсь. – Кендис хватается за живот и строит гримасу. Я смеюсь, а она подхватывает.

– Так это потому, что ты ешь слишком много бекона и вафель, – осуждающе говорит Джаред. Смех Кендис затихает. Она злобно отталкивается от стола и поднимается на ноги.

– Я иду за едой.

Как только она отходит, я хватаю Джареда за руку и встряхиваю его.

– Это было грубо с твоей стороны.

– Ну это же правда. – Он пожимает плечами, берет мою чашку кофе и делает глоток. Его выражение лица меняется, будто он готов его выплюнуть.

– На вкус ужасно. – Он ставит чашку обратно на блюдце. – Слишком сладкий.

– Звучишь как серийный убийца, который пьет кофе без сахара. – Я опускаюсь на стул и скрещиваю руки. Он нагрубил сестре и ведет себя так, будто не сделал ничего плохого. Нужно избавить его от этой ужасной привычки. Это меньшее, что я могу сделать, пока он не разрушил и без того хрупкие отношения с семьей из-за того, что совсем не думает, что говорит.

– Я и правда люблю черный кофе, – говорит он, махнув официанту рукой. Джаред заказывает чашку кофе и сообщает, что остальная часть заказа – шведский стол.

Заметьте, он ничего не возразил по поводу комментария о серийном убийце.

Ладно, неважно.

– Может, встанем в очередь? – предлагает он. – Я умираю с голоду.

Я сажусь прямо, пораженная его непроходимой глупостью.

– Джаред.

– Сара. – Он передразнивает меня, слабая улыбка появляется на его идеально очерченных губах. Кто бы мог подумать, что из таких красивых губ могут вырываться слова, которые могут так ранить.

– Ты только что ранил чувства Кендис своим комментарием. Или ты этого не понял? – Я оглядываюсь через плечо и вижу, что Кендис как раз обошла вафельный бар стороной. Ее тарелка выглядит довольно жалко – пара ломтиков фруктов и тост. Бедняжка. – Она теперь не будет есть вафли из-за тебя.

– Ну и хорошо. Ей нужно лучше следить за собой.

Я закатываю глаза. Он всерьез думает, что поступает правильно.

– Я уверена, что ты заботишься о сестре, это очень мило с твоей стороны, но ты не мог бы выбирать выражения… ну, не знаю… немного помягче?

– Иногда правда причиняет боль, – возражает он, бормоча «спасибо», когда официант подает ему кофе.

– Особенно когда преподносится в такой мудацкой манере, – добавляю я, когда он уходит.

Джаред хмурится. Это первые настоящие эмоции, которые я у него увидела за все утро.

– Я могу говорить со своей сестрой как хочу. Для тебя она никто. Когда мы вернемся домой, мы с тобой «расстанемся», – он показывает руками «кавычки», – и тебе больше никогда не придется с ней разговаривать, а мне с ней общаться всю жизнь.

Я в ужасе от его слов. Неужели ему действительно наплевать на всех? Мне этого не понять.

– Я не понимаю тебя. – Я встаю, хватаю сумочку и перекидываю через плечо. – Нельзя относиться к людям так, как будто они пустое место, Джаред. В конце концов ты останешься совсем один.

Не дав ему возразить, я выхожу из ресторана. Я слышу, как он зовет меня, но не оглядываюсь. Кажется, я слышу и голос Кендис, но, как бы больно ни было, я игнорирую и ее. Решительными шагами и подстегиваемая гневом, я выхожу из отеля и оказываюсь на тротуаре. Воздух прохладный, на мне только джинсы и кофточка, и я дрожу от дуновения ветерка. Можно вернуться в номер и захватить свитер. Или просто запереться в комнате и заказать завтрак в номер. И подороже, чтобы Джареду пришел счет на кругленькую сумму.

Пусть знает!

Но я не мелочная, поэтому иду в «Старбакс», который заметила на углу, и с облегчением вдыхаю знакомый аромат кофейных зерен и слышу жужжание блендеров, готовящих фраппучино. Из динамиков слышится бодрая музыка, а бариста желает мне доброго утра.

Ах. Чувствую себя в своей стихии.

Заказываю карамельный макиато и сажусь за крошечный столик в ожидании, пока меня позовут. Я уже даже есть перехотела, но мне нужен кофеин, чтобы чувствовать себя хотя бы наполовину человеком.

Рассеянно листая ленту в телефоне, размышляю о том, стоит ли поделиться с подругами о том, что случилось между мной и Джаредом.

Может, просто поехать домой? Все равно ничего путного не выйдет. Так нельзя